Там, в вышине   ::   Желязны Роджер

А если эти факты подтверждают что-то хорошее и удивительное обо мне, то это не значит хвастать. Это значит быть честным.

– Все равно хвастаешься, – заупрямилась она, – несмотря ни на что.

– Я ничего не могу поделать, если я такой хороший и удивительный, – объяснил он. – Просто я такой. Если я скажу что-то другое, то я совру.

– Ну ладно, – согласилась Сьюзи, – ты хороший и удивительный.

– Спасибо, – его клюв немного приоткрылся наподобие улыбки. – Спасибо тебе, маленькая девочка. Как тебя зовут?

– Сьюзи, – сказала она, – но я не маленькая.

– Для меня все, что меньше лошади, – маленькое, – отозвался он. – Меня зовут Герман, и я очень рад с тобой познакомиться.

– Мне уже надо идти, – сказала она ему, – иначе я опоздаю.

– О, пожалуйста, не уходи. Побудь со мной еще немножко.

– Ну, пожалуй, одну-две минутки, – решила она. – А почему ты сидишь на камне?

– Потому что я рептилия и холоднокровный. Я люблю сидеть на солнышке, потому что так мне хорошо и тепло.

– Рептилия?.. Как змея? – спросила она, отходя немного в сторону.

– Едва ли, – ответил он. Потом объяснил, фыркая: – Змеи! Грязные, маленькие, ползающие по земле – вот кто такие змеи. Я же – существо высших сфер. Я парю. Я познал необъятность неба. Я пробиваю насквозь облака и охочусь по ночам за луной…

– Но разве змеи не любят лежать на солнышке? – спросила она.

– Ну… да.

– Почему? – интересовалась она.

– Потому что они холоднокровные и хотят согреться.

– Как ты?

– Это простое совпадение, – сказал он, – они любят то же, что и птеродактили.

– Но ты сказал, что ты тоже холоднокровный – как змея.

– Но на этом сходство кончается, – ответил он. – Они ползают под камнями – и они мне не родня. Нет!

– Что означает холоднокровный? Это то же, что «жестокий»? Я слышала, людей называют хладнокровными, когда…

– Нет-нет, вовсе нет. Это физиологический термин, относящийся к существам, подобным мне – и некоторым другим, – у которых температура крови равна температуре окружающей среды. Когда доктор измеряет тебе температуру, его беспокоит, если она не такая, как должна быть. Это потому, что она всегда должна быть приблизительно одна и та же, вы ведь теплокровные. Если у тебя температура намного выше или ниже, чем обычно, ты, возможно, больна. Моя же температура постоянно меняется, – закончил он, – но больше всего я люблю, когда она повыше.

– Это очень интересно, – сказала Сьюзи. – Но сейчас мне непременно надо идти…

– Нет. Пожалуйста, не уходи, – попросил Герман. – Я хочу с кем-нибудь поговорить. Я так одинок.

– Но если я сейчас не уйду, я опоздаю. Разве ты не можешь поговорить с другими птеродактилями?

– Нет, – ответил он. – Они все сейчас далеко. Даже мои папа с мамой сейчас в отъезде.

– Папа с мамой? – спросила она. – Так ты – маленький птеродактиль?

– Я довольно большой для своего возраста, – возразил Герман, захлопнув клюв с громким щелчком.

– Но ты еще не совсем вырос?

– Ну, пожалуй, еще не совсем, – ответил он.

– Какой же тогда твой папа? – спросила она.

– Ты была на пригородной ярмарке?

– Да.

– Каталась на большой карусели? Ну вот я думаю, мой папа мог бы унести ее в когтях, если бы захотел.

– О!

– Но он не захочет. Карусели ему ни к чему.

– Боюсь все же, что я опоздаю, – сказала Сьюзи. – Правда, мне пора.

– Я могу донести тебя домой, – предложил Герман, – и ты не опоздаешь… если ты обещаешь прийти и поговорить со мной завтра.

– Не знаю, смогу ли я… – начала она.

Плечи Германа поникли, и ей показалось, что она увидела большую слезу, появившуюся в уголке его глаза.

Ей не хотелось, чтобы он расстраивался, поэтому она сказала:

– Хорошо, мы поболтаем с тобой на этом самом месте, но только завтра.