Неприятности на свою голову   ::   Сан-Антонио

Очкарик тем временем соорудил очень аккуратненький и вполне презентабельный сверточек, которым, кажется, совершенно доволен, если судить по тому, как он на него смотрит.

Если это предназначено для подарка, получатель будет в восторге Нечасто можно увидеть на столе засахаренные фрукты с такой начинкой.

Конечно, об них можно обломать зубы, но на те деньги, что они стоят, он сможет себе купить три дюжины золотых вставных челюстей плюс еще одну, платиновую, для воскресных и праздничных дней.

Я собираюсь покинуть свой наблюдательный пост, когда вижу, что тот малый достает из кармана великолепную золотую ручку и пишет на пакете адрес. Тут я просто обалдел. Неужели он собирается посылать эти фрукты по почте?

Он просушивает надпись, прижав пакет обратной стороной к лежащей на столе промокашке, после чего снимает телефонную трубку и с великолепным бельгийским акцентом вызывает коридорного.

Я спешу залепить дырку, потому что опасаюсь, что она может привлечь внимание типа. Ему наверняка не понравится, что его видели за этим кондитерско-ювелирным занятием.

Я слышу, как он моет лапы в умывальнике. Скорее всего, смывает сахар, налипший при этой манипуляции.

В дверь стучит коридорный. Я быстро вынимаю затычку из промокашки, чтобы увидеть продолжение комедии.

— Вы можете отправить это по почте? — спрашивает очкарик и протягивает коридорному бумажку в пятьдесят франков. — Вот, отправьте заказным, а сдачу оставьте себе.

Коридорный благодарит, берет брильянты и отваливает.

— Конец первой главы… — шепчу я, залепляю дырку и иду принять душ, после чего сбриваю щетину и одеваюсь покрасивее.

В моем чайнике начинается легкое кипение, уверяю вас. Такие вещи не мешают мне жить.

Мне удается завязать галстук узлом, заставившим бы побледнеть от зависти месье Кардена, когда слышу стук в соседнюю дверь. Это коридорный. Принес квитанцию с почты.

После того как малый исчезает, мой сосед секунду потирает подбородок со смущенным видом, достает свой бумажник, чтобы спрятать квитанцию туда, но спохватывается и убирает лопатник на место. Держа кусочек бумаги в руке, он оглядывается по сторонам, словно ища вдохновения. Вижу, он открывает наполовину пустой шкаф с зеркалом, полностью вытягивает ящик, складывает квитанцию вчетверо, вытаскивает скрепку, поддерживающую бумагу на полках, и прикалывает квитанцию под ящиком, который сразу же ставит на место. Закончив, он в последний раз проводит расческой по своей пышной шевелюре, поправляет очки и выходит.

Странный малый, честное слово.

Подождав, пока он уйдет, я выхожу из комнаты. В отеле тихо, немного тоскливо и торжественно.

Я спускаюсь вниз, предварительно посмотрев на номер комнаты моего странного соседа. Двадцать шестая.

Я вешаю ключ на доску. Ключ от двадцать шестого уже висит там… Я радостно улыбаюсь дежурному администратору, усугубляющему близорукость чтением мелких строчек книги, потом вскрикиваю. Он поднимает свой острый нос.

— Я кое-что забыл! — объясняю я.

— Хотите, коридорный сходит? — спрашивает он.

— Нет, не беспокойтесь.

Я с самым естественным видом беру с доски ключ от двадцать шестого и быстренько поднимаюсь на свой этаж.

Захожу в двадцать шестой, вытаскиваю ящик, извлекаю квитанцию и читаю адрес получателя посылки.

Это дама, мадам Ван Борен. Живет она на улице Этюв, в доме восемнадцать. Я возвращаю на место бумагу, ящик и дверцу шкафа и отваливаю со скоростью сверхзвукового самолета.

Вешаю ключ на доску и угощаю служащего сигаретой с ватным фильтром. Терпеть не могу эти штуки. Такое ощущение, что куришь бинт.

Он по-доброму улыбается мне.

— Месье нравится здесь? — спрашивает он.

— Все чудесно, — отвечаю.

Он понимающе улыбается, потому что я не раз приводил в номер женщин, а он всякий раз притворялся, что смотрит в другую сторону.

— Месье доволен обслуживанием?

— Оно потрясающее.