Удар милосердия   ::   Резанова Наталья

-- Значит, обошлось без слез и визга?

-- Да.

-- Это хорошо.... - Никакой радости, однако, в голосе наследника не слышалось. - Кто еще в доме?

-- Годе.

-- Скажи ему, чтоб выметался. Люкет открыл было рот, намереваясь если не возразить, то хотя бы выдвинуть какое-то предложение, однако промолчал и отправился выполнять приказание. Норберт выждал, пока свитские не покинут дом и вошел, не оглядываясь. Люкет уселся, преграждая проход к двери. Никто, впрочем, и не пытался подойти. Охотничий дом, в сравнении с другими загородными владениями, был невелик, чтобы не сказать мал - всего две комнаты, одна из которых могла служить и трапезной. Кухня была выстроена во дворе, Окна здесь не застекляли, и даже не вставляли в рамы слюду. Ставни , которые по прибытии гостей распахивали настежь, нынче были прикрыты, и несмотря на то, что сейчас темнело поздно, в комнате стоял полумрак. Норберт задержался у входа, чтобы привыкнуть к освещению. На миг ему померещилось,что он слышит всхлипывания. Но прислушавшись, не уловил ничего. Теперь он различал солидный дубовый стол, на котором располагалось угощение: жаркое и пироги, а также кувшин с вином. Норберт не ел с утра, но почему-то выставленные на стол яства ничуть его не привлекали. Дальше, у стены, была широкая низкая кровать, застланная меховым одеялом. Только обойдя стол, Норберт увидел на кровати скрючившуюся человеческую фигуру под наброшенным плащом. Плащ сбился, и видны были веревки, обхватывающие руки и ноги. Проклятье, эти дураки вдобавок связали ее. Но их можно понять. Если девка в здравом уме, она бы непременно попыталась сбежать. А так она похоже, совсем отчаялась. Ее родителям заплатили... Пустая трата денег, сказал бы кузен Раднор. Он считает, что простолюдинки и без того до смерти счастливы, если на них обратит внимание благородный господин. Может, он и прав. Но только не тогда, когда это счастье и впрямь доводит до смерти.

-- Не бойся, - сказал он. Вряд ли это могло утешить полумертвое от ужаса существо, но других слов у него не нашлось.

-- А я и не боюсь. В ее голосе не было и тени волнения. С неожиданной легкостью она приподнялась и села, столкнув плащ на пол. Норберт застыл на месте. Он плохо запомнил девушку, которую выбрал для себя, и не был уверен, что узнает ее. Волосы у нее были темные - это он помнил, и кажется, утром они были длиннее... но лицо он восстановить в памяти не мог. И эти ореховые глаза под ровными дугами бровей... и кожа, слишком смуглая для уроженки Тримейна...

-- Ты...

-- Конечно, я не та, - сказала она, ничуть не смутившись под его пристальным взглядом. - Та, которую должны были забрать твои люди, надеюсь, уже дома.

На мгновение на него накатила волна ярости. Но ярость тут же сменилась страхом. Чего он боялся? Только не связанной девушки на постели.

-- Кто тебя подослал?

-- Твои друзья.

-- У меня нет друзей. - Это признание отняло больше сил, чем борьба с яростью и страхом, хотя вырвалось само собой. Он опустился на табурет у окна, старчески ссутулившись

-- Ошибаешься, - сказала девушка. Едва заметно повела плечами, и веревка скользнула вслед за плащом. - Хотя это и видимость одна, а все же мешает, - заметила мнимая узница. Она спустила босые ноги на пол, - Так о чем я? Есть у тебя друзья. Враги же есть, почему бы и друзьям не быть?

-- Враги?

-- Кто-то убил девушек, которые были с тобой. И почти все в Тримейне верят, что это сделал ты. А хуже всего, что ты сам готов в это поверить.

-- Откуда ты знаешь? - голос его дрогнул.- Я никогда, никому...

-- Я - не знаю. Но есть те, у кого опыта побольше, чем у меня. Возможно, считают они, убийства - это средство, а цель - твой рассудок. Она встала, прошлась по комнате. Подойдя к окну, слегка приоткрыла ставни.