Угол атаки   ::   Альтов Генрих

Председательница возмущенно повторяла: "Кто разрешил посадить ребенка на эту бочку с порохом?"

Яшка успел сбежать, а нас - Сергея Андреевича, Колбу и меня - посадили в автобус и повезли в город. Через час мы давали объяснения директору дома пионеров. Собственно, за всех нас объяснялс Сергей Андреевич. Мне не удалось сказать ни слова, хотя еще в автобусе, слегка изменив знаменитое изречение Галилея, я приготовил отличную фразу: "А все-таки она двигалась!"

Объяснения шли на высоких тонах. У директора был внушительный голос, директор натренировался в драмкружке. А Сергей Андреевич мог, если надо, перекричать рев шторма. Мы сидели в коридоре, ожидая решения. И начальство проявило мудрость, которая поразила меня своей неожиданностью и непостижимостью. Был издан приказ в двух пунктах:

Конструкторов "Черепахи", руководител и актив химического кружка премировать туристскими путевками.

Лицам, указанным в пункте первом, отбыть в турпоход согласно путевкам.

Позже я понял, насколько мудро и логично было это решение. Нас премировали, следовательно, нам не обидно. Нас отправляли в турпоход, следовательно, дальнейшие эксперименты пресекались, комиссии тоже не обидно. К тому же решалась проблема, вторую неделю терзавшая директора: горели турпутевки, предусматривающие пеший поход вдоль Большого Кавказа, от этих путевок наотрез отказывались руководительницы хоровых и тому подобных кружков. Путевки и билеты нам вручили тут же. Мы посмотрели и ахнули - поезд уходил завтра утром. Надо было бежать домой, объяснять все родителям и собирать вещи...

* * *

В походе у нас было достаточно времени, чтобы подумать, что же собственно произошло. Сначала мы на все лады обсуждали, как поднять "Черепаху". И только потом поняли, что нужен новый двигатель. В камеру сгорания "Черепахи" топливо поступало в газообразном виде, газ весит мало, а объема занимает много. Поэтому каждый раз в камере оказывалось всего несколько граммов горючей смеси. Мы не сообразили, что горючее надо подавать в жидком виде - в этом была наша ошибка.

По вечерам мы сидели у костра и спорили, каким должен быть жидкостной ракетный двигатель, какое горючее лучше и какую жидкость взять окислителем вместо воздуха.

Жидкостной ракетный двигатель я собирал два года. Камера сгорания была маленькая, меньше чайного стакана: весь двигатель спокойно умещался на подоконнике. Я собирал двигатель дома, иногда мне помогал Яшка. Запустить двигатель я не решался; знал, что в самом лучшем случае он выдержит несколько секунд, не больше.

Много мороки было с окислителем - перекисью водорода. В аптеках продавали трехпроцентный раствор перекиси, для двигателя этот раствор не годился. Дина достала в парикмахерской пергидроль - 30-процентный раствор перекиси, но и этого было мало. Впрочем, пергидроль пригодилась для дыхательного прибора. Она легко разлагалась, выделяя кислород. И построил подводный дыхательный прибор, работающий на перекиси. Я не придавал этому прибору особого значения, но именно на него я получил свое первое авторское свидетельство. Было это в десятом классе...

В феврале сорок третьего я ушел в армию. За два дня до отъезда удалось раздобыть немного концентрированной перекиси, решил показать Дине, как работает жидкостная ракетная установка. Вечером объявили воздушную тревогу, соседи опустились в убежище, а мы с Диной вытащили установку в опустевший коридор. Двигатель был надежно прикреплен к стенду, массивной металлической доске. Мне вспомнилась кабина "Черепахи"; на этот раз не было никаких приборов - ни манометра, ни указателя угла атаки. Пусковой кран я дернул шпагатом издали. Перекись, попав в камеру сгорания, сама воспламенила горючее, спирт.