Улыбка Кауница   ::   Саломатов Андрей

- Плохо, Василь Петрович, - тяжело дыша, ответил Тюрин. Он стоял, держась за ручку двери, похожий на привидение, а сосед, коренастый мужик того же возраста, ухватил Тюрина за талию и аккуратно повел в комнату.

- Извини, Василь Петрович, - забормотал Тюрин на ходу. - Сказать коечто надо. А то боюсь не успею.

- Да ладно, чего там, - ответил сосед. По пути он включил свет в комнате, затем усадил Тюрина на диван и помог ему лечь.

- Ты присаживайся, Василь Петрович, - хватая ртом воздух, прошептал Тюрин. - Страшно такое рассказывать, но не могу я. Помру и никто не узнает.

- Так уж и страшно, - не поверил сосед. - Да и умирать тебе рановато. Что это ты раскис, Макарыч? - Он подтянул пижамные штаны, подошел к противоположной стене и ткнул кургузым пальцем в репродукцию.

- Хорош генерал, а?! Продай за бутылку.

- Бери, бери, Василь Петрович, - торопился Тюрин. - Бери так.

- Да ну? - удивился сосед.

- Я же сказал, бери, - сквозь зубы проговорил Тюрин. - Дай мне сказать...

- Да ты говори, говори, я слушаю, - ответил сосед и недоверчиводобавил: - Что, правда что ли отдашь?

- Да возьми ты его ради Бога, Василь Петрович, и иди сядь. Тяжело мне через всю комнату, - умоляюще проговорил Тюрин.

- Ну, спасибо, - снимая репродукцию со стены, поблагодарил сосед. - Ты не бойся, я в долгу не останусь. - Он прислонил раму к платяному шкафу, подошел к дивану и сел рядом с Тюриным. - Ну, что там у тебя такое страшное? Недостача, что ли?

- Я не бухгалтер, я с деньгами дела не имею, - ответил Тюрин и перешел на шепот. - Ты Николая знаешь? Ну, из пятьдесят первой квартиры?

- Ну, знаю, - ответил сосед.

- Убийца он, - холодея от ужаса, сообщил Тюрин, - я сам видел, как он труп с перерезанным горлом в ванной полоскал. Так вот, теперь он меня хочет на тот свет отправить.

- Да ну?! - не поверил сосед.

- Честное слово, Василь Петрович. Ну что, я тебе врать что ли буду? Зачем мне на человека такую напраслину возводить? Сам посуди. - Тюрин уже не шептал, а астматически сипел. Голова его слегка подергивалась, глаза были вытаращены, как у морского окуня, а хилая грудь как-то рывками, с разными промежутками поднималась и опускалась под тонким одеялом.

Соседа окончательно убедил вид Тюрина. Трудно было даже предположить, что человек в таком состоянии может рассказывать небылицы.

- И что теперь? - испуганно спросил Василь Петрович.

- Он не знает, что я тебе рассказал, - торопился Тюрин. - Напишешь анонимку в милицию...

В это время в прихожей скрипнула дверь и в комнату, ненатурально зевая и почесываясь, вошел Николай. Увидев его, Тюрин издал крик раненой птицы, сердце у него два раза бухнуло и затихло. Тело сразу как-то обмякло, а нижняя челюсть медленно отвалилась на грудь. Николай перевел взгляд с Тюрина на Василия Петровича. Тот сидел бледный и с таким отчаянием в глазах, что даже последний дурак догадался бы, о чем говорили эти два человека минуту назад.

- Понятно, - по-деловому сказал Николай. - Ты бутылку трогал?

- Нет, - глядя прямо в глаза Николаю, выдохнул Василий

Петрович. - Ничего не трогал. - Затем он спохватился, выкинул вперед руку и показал на репродукцию. - Вот! Картина! Он мне сам её подарил! Честное слово!

- Ну подарил и подарил, - миролюбиво сказал Николай. - Повесишь дома на стену. Будет память об этом... - Николай кивнул в сторону Тюрина и продолжил, - ...болтуне. Видишь, Петрович, до чего язык может довести? Окочурился мужик, а мог бы ещё жить. Ты-то, надеюсь, не такой?

- Нет, нет, не такой, - очень убедительно ответил Василий Петрович.

- Ну и молодец, - сказал Николай. - Он тебя сам позвал?

- Да, - закивал Василий Петрович.

- Вызови сейчас "Скорую", расскажешь, как он тебя позвал. В общем, все расскажешь, кроме одного.

- Да, я понимаю, Коля. Ну что же ты меня дураком что ли считаешь? Понимаю.