В конце пути   ::   Анфилов Глеб

Взял из стенного шкафа небольшой электросварочный агрегат. Вошел в выходной тамбур.

Загудел насос откачки воздуха. Поползла вверх наружная дверь. Алексей включил внутреннее давление костюма и шагнул в звездную пустоту.

Прежде во время выходов в космос он испытывал чувство яркой всепобеждающей радости. Ни он, ни Вера не знали космической близорукости, этой гипнотизирующей звездной светобоязни, на которую жаловались обычно многие астронавты. Наоборот, простор мира, усыпанного иглами звезд, торжественная монументальная неподвижность, кажущаяся незыблемой и вековечной, вселяли в душу счастье свободы и силы.

Так было.

Сегодня он не ощутил ничего подобного.

Вселенная стала чужой и враждебной. Горько вспомнились Верины слова: "купаться в звездах". Нет, не добр, не мирен космос. Там, позади, осталась прозрачная грохочущая гибель. А впереди? Вправо, влево? Где-то в этой черной и так таинственно близкой пучине притаились еще и еще полчища крохотных убийц - невидимая смертоносная взрывчатка.

Отдачей искристой струйки пистолета-двигателя Алексей подтолкнул себя к темной громаде "Дианы". Зажег фонарик.

Обшивку корабля словно изглодала оспа. Мелкие и крупные щербины и щели - следы аннигиляции антигаза - покрывали всю поверхность звездолета. Местами зияли большие рваные ямы. Наиболее опасные из них Алексей принялся методически зализывать расплавленным металлом. Сверкала дуга электросварочного агрегата, пузырился невесомый металл. Взгляд отдыхал на нем от мертвой неподвижности, стоявшей кругом. Алексей двигал электродами, давя и размазывая светящиеся пузыри, и повторяя про себя фразу Веры: "думай в одну точку", "думай в одну точку", "думай в одну точку".

На работу ушло около трех часов. Искалеченная обшивка звездолета постепенно залечивалась.

Не тронул Алексей лишь самую крупную и единственную сквозную пробоину в стене астрономического отсека. Она достигала метра в поперечнике.

Алексей протиснулся сквозь нее в отсек.

Его встретили обломки того, что совсем недавно было привычными и необходимыми вещами. Обломки парили в пустоте, бессмысленно сталкиваясь, разлетаясь, ударяясь о стены. Искусственная электромагнитная тяжесть не действовала.

Как раз под пробоиной стояла привинченная к полу кровать. Вокруг нее торчали прозрачные куски разрушенного купола. Легкое покрывало, пристегнутое к краям губчатого матраца, было цело. Алексей осторожно вытащил застрявшие осколки купола и опустился на колени перед окаменевшей, заиндевелой головой жены, Лица не было видно. Оно зарылось в подушку. Алексей прижался грудью к изголовью - замер...

Здесь, в астрономическом отсеке. Вера была полновластной хозяйкой. Астроном, связист и по совместительству повар, она называла себя "астрококом". Еще вчера она сидела за пультом радиотелескопа и, тихонько напевая, возилась с записями излучений. Вечером у них был концерт электронной музыки, а после него - придуманный Верой танцевальный час. Теснота отсека не мешала. "Танцевать, - говорила Вера, - можно и на подоконнике"...

Алексей встал, снова окинул взглядом отсек. Увидел, что во время взрывов погибла вся астрономическая аппаратура. Разрушены системы но только тяжести, но и отопления и кондиционирования воздуха. Безнадежно испорчены телемеханические устройства, повреждена внутренняя дверь тамбура, ведущего в отсек управления. Клочьями торчат порванные провода линий связи.

Правда, многие разрушения поправимы, носят поверхностный характер. Видимо, основная масса антигаза аннигилировала при прорыве обшивки. Может быть поэтому осталось целым и замерзшее тело Веры.

Алексей начал вылавливать и выбрасывать в пробоину блуждавшие по отсеку обломки.