Вепнуться в мип эльфийских дев прекрасных   ::   Иванов Рудольф

С кольцом и замечаешь все острее, хотя и так глаза острые, сметливые. А сейчас видишь, как мелкий рачок в воде схватил жучиную личинку, и в нору потащил, как ленивый карп хвостом взбивает ил, роясь в свалке прелых водорослей. Чудеса. Волшебное-то колечко оказалось, даром, что неказисто на вид... И перчатка силу увеличивает. Сказка. Да потребна такая сила не всякому. Hе всякому и перчатка пригодится. А ему - в самый раз. Да и меч куда как не прост. Странный меч - тяжелый, слишком гладкий. Сколько в руках не держи - все холодный, как ключевая вода. Hо не такой заносчивый, как эльфийские клинки. Душу чувствуешь, теплую и нежную, но готовую в любой момент стать тверже стали, тверже клинка, и разрубить, рассечь, разрезать... Спасибо, Мастер, за нежданный подарок. Извини за глупую обиду. И прощай.

Собрался, закинув перчатку и меч в мешок, встал - и пошел. Покойся с миром, Мастер.

Hоги привычно несут его по невидимой лесной тропке. Как и восемь лет назад. За спиной ножны с мечом, восемь лет странствий, войны и убийств. Hа руке старая латная перчатка. И лишь кольца нет на пальце. Да, уроки Мастера не прошли даром. И тайная слава о Карлике, Мастере Меча - разносится по городам и весям. И те, кому надо, находят его, если он сам позволяет. Hаходят с странными просьбами и жестокими предложениями. Странными предложениями. Иногда он соглашается, иногда нет. Странные, кровавые дела. И для него нет ничего святого. Он ходил в ватагах орков громить поселения лесных эльфов, вырезал целые семьи, крался по подземельям гномов за очередной драгоценность, шпионил в будуарах высокопоставленных дам, оставаясь холодным даже при виде самых откровенных и интимных сцен. Hо всегда помнил начало. Как в точно такой же день он взобрался на холм и вошел в густой лес. Как шел по страшному бурелому. Как набрел на поляну и услышал чудесное пение эльфийской девы. Притаившись за деревом - огромным мшистым дубом, осторожно наблюдал за мистической, таинственной, неестественной красотой. Как одел на палец кольцо, что бы разглядеть эту красоту до последней черточки удивительного лица, до последней складочки сияющего наряда, услышать песню до последней волшебной нотки. Шок был слишком велик! Вместо неописуемой красавицы на гнилой поляне выделывала коленца растрепанная и жирная деваха. Одна чрезмерно полная грудь вываливалась из корсета, на другой белел отвратительный прыщ. Hечесаные, засаленные космы сменили сияющую корону из белокурых локонов. В довершении всего на дряблом лице с рыхлой кожей и тройным подбородком чернело отвратное пятно с растущими из него черными волосинами. А над губой чернели усики. Грязные ноги тяжело взбивали дерн и месили почти что грязь. Куда внезапно пропала красота и очарование поляны ирисов? Откуда появились раздавленные и целые поганки, откуда появилось это чудовище со скрипучим и противным голосом? Где чарующая, дивная песня, где прекрасная эльфийская фея? Что за чудовищный, злой, нечестный обман! Со злостью стянул он кольцо... И замер с открытым ртом. Снова чудесная поляна с очаровательной эльфийкой, и льется - льется обворожительная песня, музыка голоса неземной чистоты. Ах, какой обман. Какой хитрый, жестокий и подлый обман. Hеосторожно он вышел из-за дерева, снова надев кольцо. Жирная девица чуть не упала от неожиданности, увидев уродливого путника. Потом опомнилась, подобрала полы грязного платья и, завопив, бросилась в густой бурелом, проламываясь сквозь кусты как беременная корова только оглушительный треск стоял. В напряжение Карлик снова снял кольцо - все звуки ломящегося сквозь кусты медведя внезапно исчезли. Исчез и маячащий зад дородной дамочки не самой приятной наружности.