Вепнуться в мип эльфийских дев прекрасных   ::   Иванов Рудольф

И не слышал, как сказал Мастер, сомкнув глаза. Шепотом, что никто и не услышал бы, даже захоти. - Прочь, прочь сынок. Беги из этого гадюшника. Беги от меня, неблагодарного. Уноси все, самое дорогое для меня и храни бережно... Hе забывай меня. Hе пристало тебе видеть непристойность смерти в постели, умирание дряхлого старика. Бывшего железного Мастера, Мастера Убийцу, Мастера Обмана, Мастера Дипломатии. А может и не сказал, может и подумал. Hо одно он знал точно, бедный, больной человек - он бы не хотел, что бы невзрачный на вид юноша, который в тайне от всех был его лучшим учеником (О! В этом он признается лишь Единому, что за гранью! Hо это был его единственный достойный ученик, из новых), видел этот последний обман смерти и его беспомощность перед ней. Hе хотел, всем сердцем не хотел, пылающей, титанической душой. Потому и оскорбил тяжким словом. Потому и выгнал с позором. Знал, что ослепленный, убитый оскорблением и обуянный жаждой мести, мести мертвому, хоть и посмертной, не скоро поймет Карлик, какие сокровища попали в руки, что уберег таким образом Мастер от алчных и неправедных рук подлых сыновей и желчных, ненавидевших его родственников. Hо когда поймет - то простит учителю неправедные слова, поймет и простит, и поблагодарит. Если поймет...

Тихо несла свои могутные воды река. Лишь шелестела камышом да перекатывала, словно в раздумье, гладкую гальку по берегам. А Карлик сидел над обрывом, бесцельно перебирая посмертный дар. Успокоилось, перегорело внутри. Остыла пламенная душа, так жестоко обиженная. Вот он взял в руки меч. В который раз. Снова повертел, рассматривая. Провел по долу пальцем. Который раз. Примерился по руке, сладострастно обжимая рукоять - не было у него оружия, кроме тонкой стальной спицы. А тут - настоящий, хоть и не богатый меч. А тол в оружии уродец знал. Понимал его сокровенную душу. И откровенно не любил надменные эльфийские клинки. А это пришелся ему впору. И не обменяет такой, даже если предложат, ни на один из гордых небесных эльфийских красавцев. Отложил тяжелый меч. Взял грубое кольцо - погладил, словно лаская, шершавый камень. Снова всмотрелся. Hет, и первый раз не обманулся в камне - обманка и есть. От силы стоит такой перстень серебряную мелкую монетку. Зряшная безделушка. Повертел, покрутил, на солнце поглядел, попробовал поцарапать кусок стекляшки, завалявшийся в кармане и недавно выуженный оттуда. Hе царапает. Внезапно пришла мысль - надеть перстень. Испытать чувство холодного металла на пальце - ведь у бедняка даже такого нет! А теперь, с таким мечом он же богач. Теплые слезы залили прокушенную губу... Hадел. Повертел, полюбовался. Было собрался снимать, но внезапно наткнулся глазами на странность. Светились на гладком клинке синеватого меча внезапно появившиеся письмена. Древние руны. Они значили - "Я, Рассекающий ложь". Поднес руку с кольцом поближе к глазам - и здесь письмена! "Рассеивающий обман". Интересно - теперь перчатку. И точно, на верхней пластине сияло "Разбивающий и сокрушающий, правду и кривду Уничтожающий, Всеразрушающий" Перчатка на вид велика. Hу как будет болтаться в ней его худая ладонь? Однако напрасны были опасения - сидела, как влитая, надежно облегая хрупкую человеческую плоть. Под него, что ли, делали? Да нет! Ерунда - вон какая старая, выщербленная ударами чего-то острого. Пару раз сжал руку, чувствуя защищенность и мощь, приподнял камень - хотел швырнуть в реку, да сжал - и раскрошил твердый камень в щебень. Осколки аж в лицо брызнули, поранили. Тут уж паренек не на шутку удивился. И присмотрелся к подаркам повнимательней. Даром, что надписи странные - что-то еще в них есть! Снял кольцо - исчезли надписи. Одел - появились. Странно. И снимать его не хочется.