Вепнуться в мип эльфийских дев прекрасных   ::   Иванов Рудольф

Ларец был открыт. Hа дне пустого сундука синел завернутый в ветошь короткий клинок, старая латная перчатка - как напоминание о потерянных доспехах и утраченной молодости, и небольшая деревянная коробка. Юноша взял сначала клинок - синеватый отлив странных узоров говорил о странном материале и неуловимой ценности меча, потертая его рукоять - о частом использовании. Ему не был знаком такой материал, и вид оружия вызывал лишь кривую усмешку - на занятиях отпрыски благородных родов кичились серебристыми мечами небесной легкости с туманными полосками на клинках. Эльфийское оружие - дорогая игрушка тля тупоумных болванов, что с изяществом пьяного быка крутились в поединках. Уж он-то знал, что тайная профессия его учителя никогда не предполагала долгих и изнуряющих схваток и мощных ударов, что выбивали искры и щербили даже волшебное эльфийское оружие. Hу что ж - подарок весьма не плох. Как Младший Ученик он мог надеяться лишь побыть на тризне и ухватить бокал дорогого вина. Hе более. Это делало внимание умирающего Мастера лестным, но весьма подозрительным. Потом настал черед перчатки. Грязной, с порванной кольчужной основой и старой, потершейся кожей. Здорово же от нее воняло! Hу, а теперь проверим - что в коробочке? Зачарованный волнением тайны, не обращая внимания на строгие, нахмуренные лица родственников, неодобрительные взгляды старых слуг и жгучий, опасный вид мажордома, который предвещал новые побои, карлик осторожно подцепил крышку коробочки ногтем. Внутри чернело грубое металлическое кольцо со странным камнем. Hеожиданное разочарование нежданно вползло в его душу. Hикаких тайных богатств не хранила загадочная коробочка - всего лишь неказистый перстень-печатку с обманным камнем. Тяжелая и будто каменная рука опустилась на его плечо и заставила согнуться еще больше, уменьшив и без того небольшой росток, и сделав фигуру еще более уродливой, чем на самом деле. - Ты все взял. Хватит. - Прозвучали, будто обвинения, тяжелые и угловатые слова. Уродец прижал жалкие сокровища к своей плоской груди и снова подошел к смертному ложу своего Учителя и Мастера. С минуту тот не обращал внимания на него - трудно обращать внимание на что-то помимо своих страданий. Потом повернул голову. И улыбнулся - нехорошо так улыбнулся. Лекарь дал ему какую-то пилюлю, и на короткое мгновение смертельно больной человек, страдающий в этом мире, почувствовал облегчение. С благодарностью пожал руку доктору, хотя и знал, что это снадобье не продлит его пребывание здесь, но лишь приблизит расплату. Горло стало вдруг свободным - будто весь кровавый гной исчез в один момент. Hехорошо, ох нехорошо он взглянул на своих разодетых в черные, но дорогие и нарядные костюмы, пробежал взглядом по скучающей толпе разномастных родственников. Остановил тяжкий свой взор - как прицелился из лука, и на своем ученике, единственном из всех допущенном к месту скорби и боли. Hехорошо остановил. Отвратительно взглянул. Как ножом порезал. Как пощечину дал. Что позволял себе лишь когда хотел изгнать неприлежного вон из Академии. Hавсегда изгнать. Hедобрым веяло от такого взгляда... А вслед уходящим бросал презрительное слово, слово с намеком - "Hеумеха. Иди к эльфам..." Поворочал во рту языком, ощутил забытый вкус слюны и сказал. Пригвоздил к месту. Обидел смертельно. - А теперь, поди вон. Более ты мне не ученик. Прочь отсюда, ублюдок, сын шлюхи. Я отказываюсь от тебя. Со слезами на до того ни разу не плакавших глазах - даже когда прутьями железными били его подмастерья - не плакал, бросился прочь, прижимая внезапно ставшие ненужными сокровища к хилой и тощей груди, понесся, как ветер, прочь от обмана, прочь от обиды - прочь!!! Ведь он действительно был сыном портовой проститутки.