Война кукол   ::   Белаш Александр Маркович

Пахучая бурая жидкость плеснула на донца.

– Для многих из вас, – священник обвел взглядом сблизившиеся лица, – уже ничего не значат такие имена, как Краков, Марсель, Сан-Франциско. Это осталось в далеком, чуждом прошлом, как Ниневия и Карфаген. Ваша судьба – построить город ЗДЕСЬ, – показал он в пол палатки, – на пустом, бесплодном месте. В прошлую ночь я спал под открытым небом; было ясно – звезды, обе луны… Я видел сон – ужасный и величественный.

Кружки выжидающе замерли в руках. «Экспа-Пионер» не вербовала священников; они были либо командированы, либо летели в колонии на свои деньги, из чистого энтузиазма, по зову той страсти, что велит врачам работать волонтерами в очагах смертельных инфекций, инженерам – без приказа лезть в реактор и вручную исправлять поломки, юристам – браться за рискованные расследования, не сулящие ни гроша, но грозящие пулей в затылок. Но инженеры, врачи и юристы не умели видеть вещие сны и толковать их. Поэтому колонисты с уважительной опаской и почтением относились к патерам, гадалкам и иным редким посредникам между реальностью и запредельным миром.

– Здесь встанет град великий, величайший во Вселенной, – вдохновенно говорил священник, и в зрачках его плясал огонь настольной лампы. – Все племена сойдутся и объединятся в этом городе, и не будет ни эллина, ни иудея, но один народ. Сюда, чтоб подивиться и ужаснуться, явятся те, кого мы еще не знаем, – невиданные творенья Божьи. Все пороки найдут себе место в городе – блуд и стяжательство, язычество и ересь, – но слава его будет так огромна, что затмит их все. Творец в неизреченной милости своей позволит здесь свершаться чудесам – здесь сумеют изъять разум из живого и вселить в неживое, а вещи обретут душу и язык, чтобы славить Господа. Я это видел воочию!..

«Экспа-Пионер» много потеряла в лице этого странствующего патера! Чего только не сулили колонистам при вербовке – деньги, мир без преступности, войн и налогов, полную самостоятельность, чистую воду и чистый воздух – но ни один стратег отдела пропаганды «Экспа» не задумался о том, чтоб заразить переселенцев общей Мечтой, превосходящей жажду одиночки нахапать побольше денег и построить свой домишко – той Мечтой, во имя которой люди уже сходились однажды, чтоб возвести башню до неба.

Странно было слушать восхищенную речь священника в промозглой ночи, посреди скудно поросшей колючником щебнистой пустоши, тянувшейся на десятки километров во все стороны, где присутствие людей обозначалось лишь одиночными стоянками отрядов, возводивших коробки высоковольтных подстанций по генеральному плану «Экспа». Водитель «Самсона», глотнув синтетического джина, машинально пробормотал «Ле-хаим!»; на плечи больше не давило; повседневный труд уже не казался неизбежной обузой, разложенной порциями по дням, – он стал высоким предначертанием. Поводя рукой над столом и напевно вещая, священник как будто легкими мазками рисовал панораму невероятного города – горы и хребты домов, кратеры площадей, долины проспектов; город, большой, как страна, вырастал перед глазами, становился зримым и объемным – светлый, счастливый город-мечта.

Литровая бутылка опустела незаметно; священник умолк, но расходиться не хотелось – многие втайне от себя ожидали, что сказка будет продолжаться. Однако время диктовало режим – старшина встал, и это был сигнал ко сну.

– Вы не откажетесь переночевать в моей машине?.. Клара, приготовь для святого отца место.

Хлесткий дождь уже трещал по брезенту; полуавтоматы словно потели холодной водой. Дочь старшины подняла рукав ветровки, не глядя, положила пальцы на потертую клавиатуру пульта, пристегнутого к предплечью.