Волшебник в мире (Волшебник-Бродяга - 4)   ::   Сташефф Кристофер

Когда подошли к деревне, Клайд прокричал погромче, чтобы все слышали; - Три! Сегодня Орогору срубил мотыгой только три побега маиса! - Всего три? - ехидно перепросила Алтея, оторвавшись от миски с бобами, которые шелушила, сидя возле дома. - Все лучше и лучше, Орогору! Может, мы все-таки соберем осенью хоть несколько початков для обмолота! Орогору сдержался и никак не ответил на издевку, но заливший щеки румянец выдал его. - Ты слышишь, как они смеются над тобой, мальчишка? - проворчал отец, шагавший следом. - Неужто ты так и будешь позорить меня день за днем? С языка Орогору был готов сорваться дерзкий ответ, но он промолчал. Горький опыт подсказывал ему, что оговорки чреваты только пинками да подзатыльниками. Пусть он стал старше, пусть на его стороне была пылкость юности - он знал, что отец сильнее, проворнее и вообще - в драке выше его на голову. - Простую мотыгу в руках держать не может! - продолжал злопыхать отец. - Хорошо еще, что мы ни разу не дали тебе плуг или серп! На самом деле отец и не думал учить Орогору обращению с этими сельскохозяйственными орудиями, но парень и тут не стал спорить - он просто лишний раз напомнил себе: нет ничего удивительного в том, что он такой неумеха. То, что он неуклюж, стало ясно еще тогда, когда ему было лет пять. Он старался, как мог, порадовать мать, помочь ей по дому. Притащит воды из колодца - получит выговор за то, что половину расплескал по дороге, сходит за хворостом - его отругают за то, что приволок больше гнилушек, чем сушняка, подметет пол - наслушается упреков за оставленные незамеченными соринки. Он только и помнил с детства ругань да попреки. Как-то раз малыш Орогору, играя, налетел на стол и нечаянно свалил на пол любимую вазу матери. Ваза разбилась. - Это еще что такое? - вскричала мать и принялась гоняться за сыном. Орогору уворачивался, ему хотелось сжаться в комочек, избежать побоев, но все было тщетно. Мать вопила: - Моя ваза! Неуклюжий, тупой мальчишка! - А потом она стала бить его, и била, и била, и била...

***

Отец отвесил Орогору затрещину, и парень от боли и неожиданности присел. В ушах звенело, но он слышал, как вопит отец: - А на этой грядке ты половину сорняков пропустил! Орогору, дрожа, простонал: - Я не знал, что это сорняки, папа! - Тупица! Все, что не маис, - то сорняки! - И отцовский кулак снова угодил по голове Орогору. - Начинай сначала, да выпалывай сорняки, а маис не трогай! Орогору старался. Старался изо всех сил - он выполол мотыгой все сорняки до единого.., но при этом - и четверть побегов маиса. Его оставили без ужина, а вечером отец вдобавок поколотил его плетью. Лежа на животе, Орогору уснул, заливаясь горючими слезами.

***

Той осенью он еще не работал мотыгой - той осенью, когда детишки бегали за взрослыми, уставшими после изнурительной страды. От зари до зари - жатва и вязание снопов. Детям тоже приходилось вязать снопы, но в отличие от взрослых у них потом еще оставались силы побегать, поиграть, покричать. Кто-то сильно стукнул Орогору по спине. Он споткнулся и чуть не упал, но, сделав несколько шагов, согнувшись в три погибели, сумел выпрямиться. Пылая гневом, он оглянулся, чтобы увидеть обидчика... Это был Клайд. Он был на голову выше и на два года старше Орогору. Клайд ухмылялся, а позади него стояли его дружки и громко хохотали. - Извиняюсь, Орогору, - притворно вежливо проговорил Клайд. - Я оступился. Орогору сжал кулаки и отвернулся. Но он знал, что его ждет, и боялся этого... Следующий удар пришелся ему по ягодицам. Орогору упал на землю ничком. - Ага, а вот теперь ты оступился! Вставай, Орогору! Чего, не можешь встать, что ли? Орогору лежал на земле. Он знал правила: лежачего не бьют.