Возлюбленные моря   ::   Мартин Валери

Русалка не любила, когда ее видят люди, пусть даже и умирающие. Забавно, конечно, незримой петь для них - для них, с полными ужаса, расширенными глазами, для цепляющихся в последнем отчаянии за обломки лодки, разбитой бурей, для колотящих смешно по воде жалкими, бесполезными ногами; вот тогда-то и стоило, укрывшись в волнах, петь для них. Очень часто они только еще сильнее пугались, и лишь несколько раз она видела, как странный покой снисходил на тонущего, как борьба за жизнь делалась все машинальнее, становилась все менее яростной, как в конце концов он просто, пока мог, держался на поверхности, а после опускался вглубь - тихо, без панического дерганья, без усилий, смотреть на которые отвратительно. Страшно умирал один человек, совсем близко, и это было так любопытно, что она не удержалась и подплыла - и человек в последние мгновения своей жизни увидел ее. Увидел глазами, широко распахнутыми, полными потрясения долгого, неравного сражения со смертью, сражения, в котором, даже зная, что проиграл, невозможно заставить себя сдаться. Увидел - и потянулся к ней, открывая рот, словно что-то хотел сказать, но изо рта хлынули не слова - кровь, и она отчетливо поняла - для него все кончено. Вообще-то по русалочьей своей природе жалости к людям она не испытывала, но этот - этот ее заинтересовал.

Ночь была темная, спокойная, а человек - далеко от земли, так далеко, что пройдет, наверное, много дней, прежде чем тело его выбросит на какой-нибудь дальний берег - раздутое, неузнаваемое тело. Он плыл в маленькой лодчонке, один-одинешенек, все дальше в открытое море, и русалка наблюдала за ним дни напролет. Сильный шторм, разбивший его суденышко, утих быстро, и он непонятно как уцелел, ухватившись за обломки. Наступили дни безнадежного выживания. Она все смотрела издалека, прислушивалась к его бессвязному бормотанию. Под самый конец он изумил ее - затянул песню, заорал что было сил, хотя вот сил-то у него почти и не осталось. Песню, веселую, живую, понять она не смогла, но когда человек был уже мертв, сделала нечто, чего не делала никогда - прикоснулась к нему. Странная, уже коченеющая кожа, зачаровывавшая ее. Она обхватила человека за плечи и увлекла его за собою, глубоко, туда, где вода чиста и спокойна, туда, где его можно разглядеть как следует. Странные глаза, которые так не похожи на ее. Изумленное открытие ногтей на пальцах его рук и ног. Рот, показавшийся ей немыслимо безобразным. Признаки пола, смутившие ее. А потом, в приступе внезапного отвращения, она торопливо уплыла, оставив его лежать, распростертого на ложе кораллов и водорослей, - пища проплывающим мимо огромным рыбам.

И она вспоминает о нем - все время, пока плывет к берегу, и мысли об этом человеке усмешкой растягивают ее тонкие губы. Русалку несет к земле несет сила, что много сильнее ее воли, сила, которой она отдается и которую ненавидит - так, как возненавидела того мертвого человека.

Темно, и воздух спокоен. Но море не бывает спокойным, оно лишь дает иллюзию покоя. Русалка плывет легко, без усилий, чуть ниже поверхности воды. Все ближе и ближе берег, опасно близко, но она не в силах замедлить движение, не в силах повернуть.

Много слышала она историй о том, как опасна земля, историй, похожих, возможно, на те, что рассказывают люди о море, историй, полных ужасов и чудес, волшебных историй, романтичных историй. Историй, мораль которых нет жизни русалкам на земле, а людям - в море - она усвоила. Русалка видела землю, вздыбленную, угловатую, видела, как встают над водой скалы. Видела иногда людей - идущих ли, едущих ли по земле в своих непонятных машинах.