Возлюбленные моря   ::   Мартин Валери

Почему она выбрала именно это побережье, плоское, долгое? Песок, белый песок - на мили, но за белизной песка - зеленая полоска, хотя во тьме цвета умирают - просто черное, впереди белое, ну а дальше - уже серое. Русалке не хочется смотреть. Прибой, подхватив ее, беспощадно спешит к земле. Сначала еще возможно идти на глубину, но недолго - вода мельчает, хвост уже трется о жесткий песок, и она дрожит - это смерть прикоснулась к ее спине. Волны хлещут ее и переворачивают навзничь. Хвост, вонзившись в песок, поднимает колючее облако над головой, камушки вонзаются под чешуйки. Трясущимися, немеющими руками она стряхивает их. Песок - совсем не такой, как на дне, острый, режущий, пахнущий землей!

Бесполезно бороться с волнами - уж лучше, чтоб тело поднималось и падало в их ритме, лучше крутиться в прибое, неодолимом, жестоком, как обломки корабля, как лицо того человека. Но вот уже вокруг нее - ничего, только песок, а вода отступает, бросает ее, беспомощную, на милость чужого, горячего воздуха. Прибой избил русалку, она на грани обморока, как-то переворачивается на живот - и лежит, бессильно разметав руки, отвернув лицо, чтоб хоть щекой почувствовать последние капли воды. Длинное тело, блестя серебром, извивается на отмели от боли, сводящей с ума. Ниже пояса русалка не чувствует уже ничего, и она запрокидывает голову как можно дальше, пытаясь посмотреть, и краем глаза видит свой хвост, вздымающийся, хлещущий по песку, затягивающий ее все глубже и глубже, против ее воли. Полная ужаса безнадежности, она снова падает лицом в песок. Словно что-то вытекает изо рта, что-то мокрое, липкое, жестокое, сначала она думает, что это кровь, потом понимает - жизнь. И снова стонет, пытается приподняться, упершись в песок руками. Рот открывается и закрывается, беззвучно взывая к воде, кожа высыхает, горит спина, больно плечам, шее. Русалка вжимает лицо в ручеек отбегающей в отливе воды, но воды мало, только мокрый песок забивает горло. И она в последний раз приподнимается, ударяясь плечами о незнакомую тяжесть воздуха... и видит... и видит человека.

Человек подбегает к русалке - бросил свои рыбацкие снасти на волю волн и бежит так быстро, как только может. Сердце русалки падает - он в своей стихии, а она - в его власти. Но уже следующий удар сердца приносит уверенность осознания, вспыхивающего в мозгу подобно воспоминанию. Один только миг, но в этот самый миг она замечает, что снова владеет нижней половиной своего тела. Он не должен увидеть ее лицо, русалка знает это, и раскидывает волосы по плечам, и прячет лицо в песок. Тело ее замирает, сильный хвост лежит на отмели, блестящий и неподвижный, точно отлитый из стали.

Она прислушивается. Босые ноги шлепают по мокрому, жесткому песку, человек все ближе. Уже слышны его трудное дыхание, его бессвязные восклицания - слова, бессмысленные для нее. Да, у него - хороший улов, но что именно он поймал, доходит до него не сразу. Поначалу, во тьме, человек принимает русалку за женщину - и, лишь наклонившись, обнаруживает странную, неженскую форму того, что ниже ее пояса. Мгновение ему кажется, что перед ним - женщина, полупроглоченная гигантской рыбой. Он неуверенно оглядывается на берег, словно бы ожидает оттуда помощи, но помощи нет и не будет. Он берет русалку за плечи, собираясь вытащить ее на сушу. Зачем? Да просто затем, чтоб вытащить, как вытаскивают люди на берег все, что находят в отливе. "Господи Боже, - говорит он, и звук его голоса заставляет русалку стиснуть зубы, - ты что, жива?"

Она не движется под руками человека, передающими в его сознание совершенно бесполезную информацию - да, это существо очень похоже на женщину, эта кожа, хоть и невероятно холодная, - мягкая, гладкая, живая. Ухватив русалку за локти, он чуть приподнимает ее. Ей надо быть осторожной, надо, чтоб лицо так и оставалось спрятанным в массе волос.