Время Януса   ::   Пресняков Игорь

Вот смеялись не раз партийцы над Медведем – дескать, и туповат, и груб по-мужицки, и малограмотен. А все ж он свой в доску, кровь и огонь прошел с нами рука об руку! Скоро разбредемся по стране кто куда, затеряемся. На последнем съезде партии, сам знаешь, призвали выдвигать к управлению молодые кадры. Пройдет год-другой, и останется старых большевиков в руководящих органах – капля в море. А ведь мы уже не те, товарищ! Постарели, учеба в голову не лезет…

– Так в чем же дело, Григорий Осипович? – пожал плечами Черногоров. – Я не против дружбы, всегда ценил твое упорство и целеустремленность.

Луцкий шутливо погрозил пальцем:

– Хитришь, Кирилл Петрович. Я, как всем известно, придерживаюсь линии большинства ЦК, никогда не состоял в «оппозициях»; ты же – сторонник Льва Давидовича. Отсюда и расхождения, недомолвки.

– Не так все просто, – поджал губы Черногоров. – С Троцким у меня лишь старая дружба по эмиграции. К тому же, коли говорить откровенно, ты, как и все партийцы, не служившие в Красной армии, испытываешь ревность к тем, кто находился в подчинении Льва Давидовича в годы войны. Вот и весь корень расхождения. В остальном – я никогда не примыкал к «оппозициям», более того – взглядов Троцкого не разделяю.

Луцкий с минуту испытующе глядел на собеседника.

– Видишь, наши точки зрения во многом сходятся, – наконец проговорил он. – Однако оставаться в стороне от внутрипартийной борьбы нельзя, чем скорее каждый коммунист сделает правильный выбор, тем скорее прекратятся дрязги и пустые дискуссии. Раньше я тоже стоял вне группировок, а теперь понял, что нужно определяться.

– Для меня лично важна позиция всей партии, ее активного большинства, – ответил Черногоров.

– Значит, позиция Сталина? – сощурился Луцкий.

– Выходит, так.

– Тогда – и дискуссиям конец, – облегченно вздохнул секретарь губкома.

– Строго говоря, в дискуссиях нет ничего плохого, это у нас в провинции они превращаются черт знает во что, – усмехнулся Кирилл Петрович.

– Спор спору рознь, – покачал головой Луцкий. – В стране – гора проблем. Время ли спорить? За дебатами можно легко забыть о делах насущных…

– Давай-ка отвлечемся от столичных далей и поговорим о наших губернских проблемах, – прервал секретаря губкома Черногоров.

– Изволь. У нас стараниями вашего покорного слуги дискуссии в губкоме исчерпаны.

– Дискуссии исчерпаны, а необходимые решения по насущным вопросам не всегда принимаются вовремя, – скривился Черногоров.

– Примеры?! – вызывающе поднял брови Луцкий.

– Далеко не будем ходить. Взять хотя бы мое обращение к бюро губкома двухнедельной давности. В записке на твое, Григорий Осипович, имя обобщались сведения из уездных отделений ГПУ. Я писал, что крестьяне озабочены засушливым летом и несмотря на относительно неплохой урожай, недовольны установленным на этот год размером продналога и низкими закупочными ценами на излишки хлеба.

– Размер продналога и цены на хлеб определяю не я, а вышестоящие органы в Москве, – хмыкнул Луцкий.

– Согласен. Однако тебе доподлинно известно об августовском восстании в Грузии! Какие меры предпринял губком, чтобы успокоить крестьян и снять напряжение?

– Позволь, но решение о снижении закупочных цен надобно согласовывать с Москвой.

– Так согласуй! Или ждешь, когда мне со своими ребятами придется с помощью револьверов решать вопрос? Забыл уроки прошлых лет?

– Ну, не сгущай краски, Кирилл Петрович, – устало протянул Луцкий. – Мужики вечно ворчат и жалобятся. Секретари укомов мне не далее как на прошлой неделе рапортовали, что обстановка вполне спокойная.

– Вона как! Много знают твои «укомовцы». Как начнут их на вилы подымать – так по-другому запоют, – сверкнул глазами Черногоров.

– Ладно, Кирилл Петрович.