Всесожжение   ::   Гамильтон Лорел

Это сила твоего мастера помогает тебе прыгать выше головы.

– Это правда, я никогда не стану мастером. Но здесь есть мастер, который ненавидит Жан-Клода и его слуг. Ашер.

Она выкрикнула имя так, будто все это было заранее спланировано.

Он посмотрел на нее, но казалось, что он удивлен. Что бы она ни планировала, он об этом не знал. Он сверху вниз посмотрел на Жан-Клода.

– Ты хочешь, чтобы я убил его, пока он достаточно слаб, чтобы не сопротивляться?

– Да! – крикнула она.

– Нет, – ответила Ашер, – я не хочу на место Жан-Клода, не таким образом. Победить его в честной схватке было бы одно, а так… это предательство.

– Я думала, ты его ненавидишь! – сказала Иветт.

– Так и есть, но для меня так же кое-что значит честь.

– Намекаешь, что для меня не значит? – она пожала плечами. – Ты прав. Если бы я могла стать мастером города, я бы так и сделала. Но я могу прожить еще тысячу лет, но так и не стану мастером. А тебя останавливает не честь. А она.

И она ткнула в меня пальцем.

– В тебе должна быть какая-то магия, которую я не могу распознать, Анита. Ты околдовываешь любого вампира и оборотня, появившихся в поле зрения.

– Ну, ты-то была рядом долго, но не похоже, чтобы привязалась, – заметила я.

– Мои вкусы намного более экзотичны, чем даже ты, аниматор.

– Если Ашер не станет Мастером этого города, тогда ты не сможешь контролировать этих вампиров.

Ты не сможешь заставить их совершать страшные деяния с людьми, – сказал Странник.

– В нашем плане я не полагалась целиком на ненависть Ашера. Было бы полезно получить контроль над вампирами города, но не обязательно. Бойня уже началась, – сказала Иветт.

Все замерли, глядя на нее, думая об одном и том же. Я задала общий вопрос вслух:

– Что ты имеешь в виду – уже началась?

– Скажи им, Уоррик, – позвала она.

Он покачал головой.

Она вздохнула.

– Хорошо, я сама скажу. Уоррик был святым рыцарем до того, как я его нашла. Он может вызывать огонь Господа, не так ли?

Он не поднял глаз. Так и стоял – огромная фигура в сверкающем белом, понурив голову, как мальчишка, которого поймали на жульничестве в игре.

– Ты вызывал пожары в Нью-Орлеане, Сан-Франциско и здесь. Почему не в Бостоне? – спросила я.

– Я уже говорил, что чувствовал себя тем сильнее, чем дальше был от нашего мастера. В Бостоне я был еще слаб. Только в Орлеане я почувствовал, как на меня спустилась Божья благодать, впервые за последнюю тысячу лет. Я бы опьянен. Мне было мучительно стыдно за сгоревший дом. Я не хотел, но это казалось чудом, чистым чудом.

– Я его застукала, – сказала Иветт довольно. – И велела делать то же там, куда мы приезжали. Я велела ему убивать людей, но даже пытка не вынудила его это делать.

Он посмотрел на нее.

– Я был уверен, что никто не пострадает.

– Вы – пирокинетик, – сказала я.

Он нахмурился.

– Это дар Господа. Это первый знак того, что он вернул мне свою благодать. Раньше я думал, что испугаюсь Святого Огня. Боялся, что он меня уничтожит. Но теперь я не боюсь смерти. Она хотела, чтобы я использовал дары Господа в целях зла. Она хотела, чтобы я сжег ваш стадион сегодня ночью, вместе с тысячами людей.

– Что ты сделал? – спросила я.

Он прошептал:

– Ничего.

Иветт его услышала. Она неожиданно оказалась рядом с нами, в белом облаке юбок. Схватив его за подбородок, она заставила его смотреть себе в глаза.

– Весь смысл был в том, чтобы оставить хвост улик из сожженных домов, и закончить кульминацией, совершив сегодняшнее маленькое жертвоприношение. Маленькое всесожжение для нашего мастера.

Ты поджег стадион, как мы планировали.

Он покачал головой, голубые глаза были распахнуты, но в них не было страха.

Он ударила его так сильно, что у него на щеке остался красный отпечаток.

– Ты, святой мерзавец! Ты отвечаешь перед тем же мастером, что и я.