Один день Аркадия Давидовича   ::   Черкасов Дмитрий

Жильцы, поохав над пропавшим имуществом, решали, что его сорвало случайным порывом ветра, быстренько находили новые веревки и пакеты и снова вывешивали запасы за окна.

Особенно воришкам полюбился многоподъездный «корабль», расположенный неподалеку от гостиницы «Прибалтийская». Народ в доме жил достаточно обеспеченный, так что улов всегда был богат и разнообразен — в пакетах обнаруживались и банки икры, и балык, и палки твердокопченой колбасы, и нежная ветчина, и осетрина, и многое, многое другое.

Не учли горячие молдавские парни только одного обстоятельства — мстительности одного из проживавших в доме, бритоголового товарища, вычислившего технологию воровства.

Воспылав справедливой ненавистью к похитителям, свистнувшим у него уже два пакета, браток вывесил за окно тридцатишестикилограммовую чугунную гирю, заботливо упакованную в толстую полиэтиленовую пленку, коей обычно обтягивают парники, и поставил на крыше, точно над своей кухней, электронный датчик давления, должный возвестить о появлении непрошеного гостя трелью в квартире.

И вот в один из июльских вечеров капкан сработал.

Заметив особо жирный пакет, болтавшийся на толстой нейлоновой веревке за окном на четвертом этаже, воришки позарились на него и, долго не раздумывая, осуществили отработанную многочисленными повторениями операцию. Один перерезал веревку, другой расставил руки и принял на грудь набравшую ускорение в пятнадцать метров секунда за секунду гирю.

Ощущения ловца были сравнимы с теми, что испытывает человек, в которого на полном ходу врезается груженый кирпичом «ЗиЛ-130».

Второму молдаванину «повезло» не меньше.

Смотав веревку и не видя, по причине сгустившихся сумерек и раскидистых кустов, распластанное на земле тело напарника, воришка развернулся, чтобы удрать с крыши, получил по лбу удар бейсбольной битой, нанесенный прибывшим по сигналу датчика ухмылявшимся братком, и с истошным криком «Держите меня, я во-о-ор!!!» отправился в волнительное путешествие длиною около тридцати метров, завершившееся в кроне небольшого тополя...

— Не будем, — устало покачал головой дознаватель, с утра побывавший в больнице у сверзившегося с крыши подозреваемого и так же не получившего от него ни единого ответа. — Что ж, это твое право. Но предупреждаю — глухарьков [2] у нас много, так что отвечать придется по полной... И за кражи, и за грабежи, и за три изнасилования. Причем, отметь — гомосексуальных изнасилования, не хухры-мухры. А одно вообще — депутата Госдумы! — страж порядка повысил голос. — Ишь, орёл нашелся! Депутатов, понимаешь, имеет...

Сидящий напротив Пугало воришка опять замычал и засучил ногами, пытаясь мимикой объяснить дознавателю, что он рад бы что-нибудь сказать или написать, но его нынешнее физическое состояние не позволяет ему ничего из перечисленного.

— Чистосердечное бы зачлось, — прищурился страж порядка, прислушиваясь к своим ощущениям и пытаясь разобраться в том, что же ему больше хочется — портвейна или самогона. — Ладно, посидишь еще в камере, подумаешь... — Станислав Иммануилович снял трубку дышащего на ладан телефона и набрал номер дежурной части. — Паровозов! Давай сюда кого-нибудь из своих... Я закончил уже... Да не, молчит, гад... Ага, жду...

Когда задержанный был уведен мрачным и трезвым сержантом, Пугало запер на ключ дверь, достал из сейфа литровую бутыль с мутноватой жидкостью, являвшейся продуктом двойной перегонки турнепса, и с удовольствием засадил полстакана, зажевав его половиной подушечки «Орбит».

Затем составил в ряд четыре стула, бросил на них пару пуховиков, проходивших в качестве вещественных доказательств по потерянному месяца два назад делу о разбойном нападении на водителя грузовика, и завалился спать.