Запертая комната   ::   Лавкрафт Говард Филлипс

— Я намерен последовать указаниям своего деда, — спокойно сказал Эбнер. Старик кивнул, однако по-прежнему встревоженно смотрел на молодого человека, причем было заметно, что он не особенно доверял его словам.

— А откуда вы узнали, дядя Зэбулон, что я приехал? — спросил тот.

— Люди сказали. И я посчитал своим долгом поговорить с тобой, На всех Уотелеях лежит печать проклятия. Те, кто сейчас уже лежат в земле, когда-то вели дела с самим дьяволом. Много тогда слухов ходило обо всяких ужасных вещах — о чем-то вроде тех, что были и не людьми, и не рыбами, а — так, середина на половину, Жили вроде на суше, но надолго уплывали далеко-далеко в море, и что-то там в них росло, изменялось, отчего они совсем странными и чудными становились; или еще о том, что случилось тогда на Сторожевом холме с Лавинией Уилбэр, и о том, что нашли тогда рядом со Сторожевым камнем... Боже мой, меня всего трясет, когда вспоминаю об этом...

— Дедушка, ну что ты так расстраиваешься, — укоризненным тоном произнес мальчик.

— Не буду, не буду, — с дрожью в голосе проговорил старик. — Да, сейчас уже все в прошлом, все забыто. Помню только я один, да еще те, кто унесли свои знаки вниз — знаки, которые указывали на Данйич. Поговаривали, что это слишком страшное место, чтобы о нем кто-то узнал... Он покачал головой и замолчал.

— Дядя Зэбулон, — робко вмешался Эбнер, пытаясь хоть что-то уяснить в невнятном бормотании старика, — понимаете, я ведь сам-то никогда не видел тетю Сари.

— Нет-нет, мой мальчик, тогда ее уже держали взаперти, Кажется, это было еще до твоего рождения.

— Но почему?

— Об этом знал только Лютер — и Господь Бог. Но Лютера уже нет, а Господь, похоже, не очень-то хочет вспоминать про то, что есть еще такое место как Данвич.

— А что делала тетя Сари в Иннсмауте?

— Родню навещала.

— Там что, тоже Уотелеи живут?

— Не Уотелеи. Марши. Старый Обед Марш, который был кузеном нашего отца Обед и его жена, которую он нашел себе, когда плавал за море — на Понапе это было, если ты знаешь, что это такое.

— Слышал про такое место.

— Правда? А я и не знал. Говорят, Сари навещала кого-то из Маршей — то ли сына Обеда, то ли внука, сейчас толком и не помню. Да в общем-то, никогда особо этим и не интересовался — не очень меня все это и волновало. Она была ничего собой, ладная такая, а когда вернулась, то, говорят, стала совсем другой. Пугливая какая-то. Беспокойная. И вскоре твой дед запер ее в той комнате, где она и просидела до самой своей смерти.

— А когда это — вскоре?

— Месяца через три-четыре, Но Лютер никогда не объяснял, почему он так сделал. И никто ее с тех пор не видел, пока ее не вынесли из дома в закрытом гробу. Два, а то и три года назад это было. А где-то примерно через год после того, как она вернулась из Иннсмаута, у них в доме что-то произошло — крики, вопли, драки. Многие тогда в Данвиче слышали это, да только никто не решился пойти и посмотреть, в чем там дело. А на следующий день Лютер объявил, что у Сари случился припадок. Может, именно так оно и было, а может, и еще что-то...

—А что еще могло быть, дядя Зебулон?

—Проделки дьявола, вот что, — поспешно проговорил старик. — Но я совсем забыл — ты же у нас теперь образованный. В роду Уотелеев не так много было образованных. Это все Лавиния — она читала страшные книжки, да только плохо это на ней сказалось. И Сари — она тоже некоторые из них читала. А вообще, по мне все это учение — сущая ерунда, от него только еще труднее живется. Лучше, когда совсем необразованный, совсем. Эбнер улыбнулся. — А ты не смейся, парень!

—Я не смеюсь, дядя Зебулон, и вполне с вами согласен.

—Ну ладно... Так вот, если тебе придется столкнуться с ними лицом к лицу, я думаю ты знаешь, что надо делать.