Железный век (сборник)   ::   Логинов Святослав

Так вот, это у неё игла! Самая настоящая, а все остальные — паллиативы! Острая часть и есть знаменитое остриё, а с другой стороны — ушко… видишь, сквозь него продета нитка.

— А где верблюд? — пискнула Ваалентина.

— Нет никакого верблюда и никогда не было, это святой Иероним напутал или ещё кто-то из переводчиков. А остриё, как видишь, есть. На нём мы и полетим. Вперёд, родная!

Взявшись за руки Марч и Ваалентина взвились в воздух. Стремительно уменьшаясь в размерах они приближались к проворно снующей игле. Полированный металл тускнел, теряя кажущиеся свойства и проявляя истинные. В металле бродили вихревые токи, бушевали магнитные поля, источаемые доменами, электронный газ резонировал, обретая подобие порядка в поллинговых структурах, и все эти факторы словно в фокусе сходились в одной точке, где крутыми курганами вздувались нескомпенсированные узлы кристаллической решётки. Плотность всего на свете здесь достигала таких величин, что никакие внешние воздействия не могли бы затронуть севшего на иглу. И места тут было… да, пожалуй на каждом узле без труда могло бы разместиться по легиону крылатых добровольцев.

Пробившись сквозь магнитные шквалы, влюблённая пара опустилась на самый кончик иглы. Марч на центральный узел, Ваалентина чуть левее.

— Устраиваемся? — радостно предложил Марч.

— Мы что, одни будем на целой игле сидеть? — ошарашено спросила Ваалентина.

— Нет, конечно. Но остальных предупредим за час до отлёта. Толкотня тут начнётся, не приведи Сатана! Но мы уже будем в латентном состоянии, так что нас отсюда даже твой дядюшка Ваал выцарапать не сумеет. Зато на Альфе Центавра мы развернёмся! Вот где простор для работы — десять легионов чертей на целую планету! Трудновато будет, но справимся.

— Трудоголик ты мой… — ласково пробормотала Ваалентина, мысленно прикидывая, как это слово будет звучать в качестве ругательства при грядущих разборках. Затем она подняла взгляд ввысь и задавленно вскрикнула. Сверху на неё пикировал мертвенно-зелёный Христос.

— Икона!

— Спокойствие! — заорал Марч. — Ты что, в школе не училась? Икона всего лишь деревяшка, отголосок язычества, христианский идол. А тут и вовсе недоделанная тряпка! В ней святости и на полкогтя нет!

— Стра-ашно!.. — тянула своё трусливая фурия.

Марч подлетел, обнял её. Мёртвый Христос с плащаницы был уже совсем близко.

— Нашла чего бояться! — глумливо закричал Марч. — Баба гладью вышивает! Добро бы ещё крестиком… Длинная нитка — ленивая девка! Давай, шей веселей! Коли его иголкой! Прямо в глаз коли!

Остриё иглы коснулось божественного ока, плотно и навсегда зажмуренного. Вышивальщица ожидала, что игла как обычно невесомо скользнёт сквозь частое переплетение нитей, но двух чертей, обосновавшихся на острие, оказалось достаточно, чтобы иголочка зацепила какую-то нитку, дёрнула её, портя тонкое рукоделье. В безукоризненной ровности стежков появилась едва заметная неправильность.

— Что за чёрт? — жалобно воскликнула белошвейка. — Иголка затупилась! Надо будет захватить с собой пачку запасных…

— Правильно, милочка! — возопил Марч, выплясывая на острие иглы. — Именно: «что за чёрт?» — и главное — не забыть пачку запасных иголок! И на каждой — по пять легионов чертей! Как ты думаешь, — повернулся он к Ваалентине, — сколько иголок может поместиться в одной пачке?

— Не знаю, любимый, — шепнула чертовка, нежно прильнув к нему, — В школе мы этого не проходили.



Размышляющий



Шел пятый год как Утом стал крутильщиком. Он обжился в своем рабочем закутке и даже во сне продолжал видеть поблескивающую техническую ячейку.

А бывало, что Утом не выходил из закутка и ночевал возле ячейки, инстинктивно ловя пальцами плывущую шелковистую пряжу.