Жертва всесожжения   ::   Гамильтон Лорел

– Откуда вы знаете, что вы его прошли?

Настала моя очередь улыбнуться.

– Женская интуиция. Так что вы хотите?

– Вы знаете, что значит термин «запальник»?

– Поджигатель на жаргоне пожарных, – ответила я.

Он смотрел на меня, ожидая продолжения.

– Пирокинетик, человек, умеющий вызывать огонь психической силой.

Он кивнул.

– Вы когда-нибудь видели настоящего пирокинетика?

– Видала старые фильмы Офелии Райан, – ответила я.

– Старые, еще черно-белые?

– Ага.

– А вы знаете, что она умерла?

– Нет, не знала.

– Сгорела в постели. Самовозгорание. Многие запальники этим кончают, будто они, старея, теряют над собой контроль. В жизни вы хоть одного видели?

– Нет.

– А где вы видели фильмы?

– Два семестра экстрасенсорики. К нам приходили многие экстрасенсы, показывая свои возможности, но пирокинетика – это очень большая редкость. Так что наш проф никого не мог найти.

Мак-Киннон кивнул и одним глотком допил свой чай.

– Я ее видел только однажды. Приятная дама. – Он завертел чашку в больших ладонях и смотрел на нее, а не на меня. – И еще одного запальника я встречал. Молодой, лет двадцать пять. Начал он с поджогов пустых домов, как многие пироманы. Потом стал поджигать дома с людьми, но так, чтобы все вышли. И наконец поджег жилой дом, устроил там настоящий огненный котел. Горели все выходы. Погибли более шестидесяти человек, по большей части женщины и дети.

Мак-Киннон поглядел на меня:

– Никогда не видел на пожаре столько трупов. Он точно так же поджег офисное здание, но упустил из виду два выхода. Двадцать три погибших.

– И как вы его поймали?

– Он стал писать в газеты и на телевидение. Хотел славы. Успел поджечь пару копов, пока мы его взяли. Пришлось надеть металлизированные спецкостюмы, как на пожар на нефтяных вышках. Их он поджечь не мог. Потом мы отвезли его в полицейский участок, и это была ошибка. Он устроил там пожар.

– А куда еще его можно было везти? – спросила я.

Он пожал плечами:

– Не знаю. Куда-нибудь еще. Я был все в том же костюме, и я его сгреб и сказал, что мы сгорим вместе, если он не потушит огонь. Он расхохотался и поджег сам себя. – Мак-Киннон аккуратно поставил чашку на край стола. – Пламя было того же светло-голубого цвета, что при горении газа, только бледнее. Его оно не обжигало, но мой костюм загорелся. Эта хреновина рассчитана на шесть тысяч градусов, и она начала плавиться. Кожа человека загорается при ста двадцати, но почему-то горел только костюм. Мне пришлось его с себя сдирать, пока этот тип ржал. Он вышел в дверь, думая, что дураков нет хватать его руками.

Я не сделала напрашивающегося замечания – просто дала ему говорить дальше.

– Я его прижал в коридоре и приложил пару раз об стенку. Самое интересное, что у меня кожа горела всюду, кроме тех мест, где его касалась. Будто огонь перескакивал через это пространство и начинался у меня выше запястий, так что кисти остались целы.

Я кивнула:

– Есть теория, что аура пирокинетиков не дает им загореться. Ваши руки были слишком близки к его собственной защите.

Он посмотрел на меня в упор:

– Может быть, так оно и было. Я его бил об стену снова и снова. А он орал: «Я тебя сожгу, я тебя сожгу заживо!» Потом пламя пожелтело, стало обыкновенным, и он загорелся. Я его отпустил и бросился за огнетушителем. Сбить огонь с его тела нам не удалось. Огнетушители гасили стены, вообще все остальное, но на него не действовали. Будто огонь выползал из него, из глубины тела. Мы сбивали пламя, но оно тут же вспыхивало, да еще с новой силой, пока он весь не стал сплошь огненным.

Глаза Мак-Киннона смотрели куда-то вдаль, и в них был ужас – он все еще это видел.

– Он не умирал, миз Блейк, как должно было бы случиться. Он орал и орал, и мы не могли ему помочь. Не могли.