Жирафа   ::   Воробей Таня

Иногда ей даже снился сон: папа с мамой идут по дорожке парка, а она бежит за ними, сжимая в руках красивый, разноцветый осколок и кричит: "Смотрите, смотрите, что я нашла!" И как будто папа оборачивается и протягивает к ней руки, а она бежит ещё быстрее, чтобы поделиться с родителями своей находкой. Но тут поворачивается мама, а у неё... Мама поворачивается медленно-медленно. Сначала видна четверть её лица, потом две четверти, потом три... И Вика кричит от ужаса, она сжимает в руке цветной осколок, тёплая кровь льётся по её запястью, и тогда она кричит ещё громче так громко, что просыпается от этого крика. "Мамочка, это не ты!" - вот что она кричит, а та, что шла рядом с папой улыбается ей чужой, недоброй улыбкой, показывая острые, редкие зубы.

Но теперь её кошмару стало тесно в узком пространстве сна, он вырвался наружу, обрёл кровь и плоть. Вот он, её ночной кошмар - моет посуду, распевает песни, повязал себе на пояс их кухонное полотенце.

- Вы уже познакомились? - папа снимал пальто в прихожей, улыбаясь во всю ширину своего безусого лица.

Вика одарила его холодным взглядом и только тут поняла, что не знает, как зовут Жирафу. Да и снять куртку не мешало бы. В конце концов, она - у себя дома.

- Меня зовут Олеся, - сказала Жирафа.

- Очень приятно, - соврала Вика.

- Может, будем пить чай? - предложил папа. - Я зашёл в "Зелёный мыс" и принёс вам торт.

- Не вам, а ей, - поправила его Вика. - Ты ведь не знал, что я так рано вернусь. Так что не надо, я не маленькая. Для неё старался.

Папа растерялся. Может, у Вики и капризный характер, может, она и взбалмошная, но добрая девочка, в этом он не сомневался. Если ей и вздумается вредничать или хамить, то не в присутствии посторонних, это точно.

Но сейчас в неё как будто вселился юркий и пронырливый бес: это он нашёптывал её обидные слова, которые она потом произносила вслух, это он научил её так высокомерно поднимать левую бровь. Она старалась не смотреть в глаза ни папе, ни непрошенной гостье, а если и бросала короткие взгляды, то такие испепеляющие, что им позавидовала бы сама медуза Горгона..

- Вичка, ну, не надо. Не будь жадиной. Торта на всех хватит.

Он думал, что шутливым тоном сможет утихомирить её гнев, но не тут-то было. От того, что он назвал её детское, домашнее имя, ей стало ещё гаже.

- Я потом поем, - сказала она. - Если она, - быстрый взгляд на Жирафу, - мне что-нибудь оставит.

И с этими словами Вика убежала в ванную. Включила воду, села на край ванной и зарыдала от злости, обиды и одиночества.

- Вика, выходи! - позвал её папа. - Вика, давай поговорим!

Но она молчала из принципа. Она не скажет ему ни слова. Он так и умрёт, не услышав звука её голоса. Потому что у неё нет другого способа показать, как он ей противен.

- Вика!!! - требовательные удары в дверь.

- Не надо, - Олеся положила свою руку на его сжатый кулак. - Иди сюда.

И она увлекла его на кухню.

- Витя, пожалуйста, оставь всё, как есть, - быстро заговорила она, гладя его по плечам, по вздрагивающим рукам. - Ты хочешь от неё слишком многого. Она ведь только девочка, маленькая девочка.

Но он и слушать ничего не хотел.

- Ничего себе маленькая девочка! - крикнул он. - Да она настоящая мегера!

Олеся прижала палец к его губам, умоляя молчать.

- Я сейчас уйду, - он протестующе замотал головой, но она не отнимала пальца от его губ. - А ты мне попозже позвони, расскажи, чем всё закончилось.

- Ты никуда не пойдёшь, - твёрдо сказал он. - Нельзя, чтобы наша жизнь зависела от её прихотей.

- Это не прихоть, - Олеся не любила с ним спорить, но почему-то без споров не выходило. - Она действительно переживает. Дай ей позлиться. Дай ей поплакать. Когда-нибудь она устанет, и всё будет хорошо.