Ошибка в объекте   ::   Безуглов Анатолий

Не успели мы закончить разговор с Беллой Григорьевной, как секретарь доложила, что меня ждет шеф-повар столовой санатория имени Семашко.

Так повелось, что при одном лишь слове "шеф-повар" в воображении нашем возникает полный розовощекий мужчина или женщина. И обязательно солидного возраста.

Черпаков, как отрекомендовался мужчина, был совсем ещё молодой, не больше двадцати пяти лет, среднего роста, сухощавый. Одет по самой последней моде - в джинсах и рубашке сафари.

- Товарищ прокурор, - заявил шеф-повар неестественно громко, хотя было видно, что он с трудом скрывает волнение, - я ни в чем не виноват!

- А разве вас кто-нибудь обвиняет? - спросил я.

- Что я, без ушей? Или ничего не понимаю? - продолжал Черпаков. - Воропаев на меня напустился, высказался... Надо, мол, лучше следить за санитарным состоянием... Да и не только он. Няни за моей спиной шушукаются, отдыхающие. Спросите любого повара, раздатчицу, посудомойку в столовой... За чистоту-то я всех гоняю беспощадно каждый день, каждый час! Ни одного замечания от санитарного надзора!

Чернаков все больше и больше горячился.

- И за продукты ручаюсь! У нас они И содержатся в холодильнике! Если и было что испорченное, так это, значит, доставили с базы!

Я пытался как мог успокоить его, ч сказал, что следствие разберется. Кажется, мне это удалось.

- Я очень, очень надеюсь на вас, - о произнес он прочувственно. И спросил:

- Неужели мне придется уйти из санатория?

- Если у вас в столовой все окажется в порядке, зачем же уходить? - в свою очередь задал я вопрос.

- Конечно, в порядке! - воскликнул Черпаков. - Понимаете, меня приглашают в "Прибой", в "Маяк", но я хочу остаться в санатории. С Беллой Григорьевной...

Рестораны "Прибой" и "Маяк" были самыми престижными в городе.

Шеф-повар рассказал мне о своей жизни. В детстве он, неудачно нырнув в море с волнореза, повредил себе позвоночник. И быть бы ему инвалидом всю жизнь, если бы не Белла Григорьевна. Как он выразился, она сделала его полноценным человеком.

Черпаков окончил ПТУ, стал поваром. И тут же пошел в санаторий мастером по вторым блюдам. Мастер, насколько я понял, он был хороший. Занимал первые места на конкурсах поваров, городском и областном. В прошлом году ушел на пенсию прежний шеф-повар, и Белла Григорьевна назначила Чернако-ва на его место.

После нашей беседы Чернаков ушел из прокуратуры в куда более хорошем настроении, чем пришел.

В конце того же дня у меня опять побывал следователь Агеев.

- Я ещё беседовал с Лещенко, - сказал Виктор Сергеевич. - Странный он человек. То мрачный, как вчера, помните? То вдруг оживился, прочел мне лекцию о минералах, вернее - о драгоценных камнях. Одни, говорит, отнимают у человека рассудок - алмазы, например, изумруды. Другие - гранаты, обладают даром предвидения, охраняют от насильственной смерти... Куприна цитировал. Прямо помешан на самоцветах. И не выпускает из рук то сверкающее яичко... Уж не псих ли?

Я вспомнил, как этот камень буквально завораживал всех на допросе в кабинете Воропаева.

- Может, хобби? - сказал я. - Одни увлекаются марками, другие - морскими раковинами... А чем хуже минералогия?.. По делу что-нибудь новенькое установили?

- Он рассказал, как познакомился с Ватутиной. И о ссоре с Вачнадзе... По словам Лещенко, в купе с Ольгой они оказались случайно. Он купил билет на проходящий поезд Москва - Южно-морск... Разговорились, оказалось, что едут в один санаторий. В купе, помимо Ольги, был ещё мужчина. Фамилия его Карасик. Администратор вокально-инструментального ансамбля. Говорит, этот Карасик пригласил их с Ватутиной на концерт. Прямо с вокзала. Ватутина не могла: её кто-то встречал, кажется тетка. А Лещенко поехал. И ещё якобы помог администратору погрузить в такси радиоусилительную аппаратуру... После концерта Лещенко приехал в санаторий.