Exodus   ::   Лем Станислав

Он снова уставился в тарелку.

Посетителей было очень много, некоторых он знал в лицо - они обедали здесь постоянно. Кто-то остановился возле его столика, так близко, что пришлось бы задрать голову, чтобы увидеть лицо подошедшего человека. Он и не думал этого делать. Если ждёт разрешения сесть рядом, пусть спросит. Мужчина - видны были лишь его брюки: на одной штанине заглажены две складки, ботинки - приличные, модные - не двигался с места.

"Ищет чего-то?" - подумал он. Невольно стал есть быстрее. Кто знает, чем это кончится; а гороховый суп в общем отличный. Он проглотил последний кусок колбасы, хотя собирался оставить его напоследок, и сунул ногу под стул.

Водкой не пахло, впрочем, было ещё слишком рано; мужчина не опирался на стол и не пошатывался - значит, трезв. Теперь казалось уже странным, что незнакомец всё стоял, не двигаясь. Украдкой он покосился на его правую руку. Она была засунута в карман. Карман казался пустым. Что за кретин!

Мужчина вдруг опустил левую руку ему на плечо. "Однако!" - промелькнуло в голове. Отодвинув стул, чтобы не задеть стола (оставалось ещё полтарелки супа), он поднялся во весь рост. Рост был его козырем - руки длинные, и вообще редко кто отважится задеть высокого, - но тут он вздохнул, мышцы его вдруг обмякли, он проглотил кусок и сел, а Том, - это был именно Том со своими обычными выходками - смеясь, уселся напротив.

- Битый час стою, а ты и бровью не повёл. Когда приехал?

- Только что. Я сюда прямо с вокзала.

- Голодал там? Оставь кусочек хлеба. Погоди, я принесу чего-нибудь горячего.

Том подошёл к прилавку, проследовал вдоль него, вместе с вереницей людей и вернулся, неся на подносе сосиски, салат и стаканы с апельсиновым соком. Один стакан поставил перед приятелем. Тот поблагодарил кивком. Подумал, а не вытереть бы тарелку хлебом. Так бы он поступил на любой турбазе. Наконец, отодвинул тарелку.

Том глотал сосиски, почти не разжёвывая, - они чуть похрустывали во рту. Потом потянул сок через соломинку, отложил её и принёс себе новую.

- Чего молчишь? - спросил Том.

Том был бледен. Здесь все бледны. Только он, Мат, загорелый, как медь, стоит ему взглянуть на свои руки. Волосы на них совсем выгорели.

- А что рассказывать? Ну, карабкался.

Ему не хотелось здесь, за столом, уставленным тарелками, в сутолоке говорить о горах. Да и что расскажешь?

- Закурим? Выйдем, здесь нельзя.

- Ладно. Только подниму рюкзак в свою хату.

- Зачем? Оставь у меня.

- Ага. Послушай, - он наклонился через стол, - там позади меня, у стены, сидит одна деточка...

- Блондинка?

- Да.

- Ну и что? Знаешь её?

- Нет. Что она там делает?

- Приглянулась?

- Не можешь по-человечески ответить?

Том вытер рот бумажной салфеткой.

- Сидит с каким-то типом.

Парень не мог скрыть своего разочарования.

- С типом? Кто он такой?

Друзья переговаривались почти беззвучно - как всегда на людях. Они понимали друг друга чуть ли не по движениям губ.

- Чернявый, с перстнем и баками. Шарманщик или фокусник, из тех, что с силомерами.

- Болтают?

- Он треплется. Строит глазки.

- А она?

- Может, хватит? Пошли, Мат. Это бессмысленно.

Друзья поднялись, и, когда Мат нагибался за рюкзаком, ему даже не пришлось оборачиваться, чтобы увидеть стену, выложенную синим кафелем. У брюнета был оливковый цвет лица, пиджак с подложенными ватой плечами и грудью, брюки песочного цвета и ядовито-оранжевые туфли. Он выклёвывал вилкой рис на тарелке своей соседки, а та очаровательно смеялась, будто бы защищаясь от вторжения. Мат забросил за спину рюкзак, Том помог застегнуть ему ремни, и они пошли.

Том жил рядом, но его улица походила скорее на окраинную - у самого дома росла липа. Она уже отцвела. Из окна комнаты можно было срывать листья.