Gesellig   ::   Малахов Олег

Он нёс их своей возлюбленной. Утро. Открываются кафетерии. Розы - символ. У него в руках символ. Возле одного из кафе прогуливался трансвестит, нервничал, приставал к одиноко снующим мужчинам. Женское тело новоявленной девушки не привлекало мужчин. Девушка вызывала жалость, олицетворяла грусть. Это воплощение мутации сознания. Справедливый пример поиска своего "Я". Розы нравятся людям. Обладатель букета отдал его изменившему пол человеку. Положительные эмоции нужны этому человеку, всем нужны. Придя к своей возлюбленной, даритель роз скажет: " Я купил тебе розы, красивые, розовые, но я их подарил трансвеститу. Он был так одинок, ему было плохо. Я подарил ему розу". Она улыбнётся, поцелует. " Спасибо, что ты так поступил, - скажет она, - так нужнее, человечнее..." (патетика, снобизм, но некоторые люди говорят душой...) Тайна нежного чувства выплывает из наслоения эпох.

Солёный воздух, морская зыбь. Остров безмятежен. Отдых двух красавиц на фоне зеленеющих холмов чарует. Их тела переплетаются, трепетно извиваются. Почти исчезнувшая в потоках творчества, но всё ещё сияющая античным эстетством, Сапфо, благословила однополую любовь.

Христианство табуировало красоту женского союза. Насколько же парадоксальным и неоднозначным может показаться заточение этого чувства в стены обители божьей, совершённое Дидро в " Монахине". Проникновенное порицание более походило на проявление сострадания к заблудшим душам, Дидро не осуждал монахинь, осуждалась узость восприятия, закрепощённость личности, но выход из этого состояния для Дидро не в однополой любви, ибо она губительна, неприемлема, а в оздоровлении разума.

Сегодня разум изувечен. Увечья начинаются ещё в утробе матери. Налицо призрачность здравомыслия. Религия теряет силу. Любая религия - лишь порождение человеческой беспомощности и попытка превозмочь страх перед пропастью неизвестности и жизненной бедственности существования. Идеологии слабеют, изживают себя, искалечив не одно поколение моих соотечественников. На меня обрушивается груз ошибок, совершенных моими предками. Я уезжаю, забываю о многом , почти засыпаю, отстаю от жизни, но вскоре просыпаюсь и снова пишу.

В купе четверо: меня сразу привлекла девушка, у неё бесконечно загадочный взгляд. Мальчик лет одиннадцати сидит напротив неё и разгадывает кроссворды, или просто читает. Мужчина напротив меня на ближнем к выходу кресле закинул ногу за ногу и смотрит впереди себя. Я пишу эти строки, интересное ощущение. Хочется заговорить с девушкой, но ощущаю неловкость. Очень забавная ситуация; я еду из Кальяри домой: 20 000 лир на паром и 20 долларов на остальной путь, а живу я очень далеко. Забавно: боюсь осложнений. Это больше, чем просто приключение, это психологическое испытание, это нервотрёпка. Девушка в купе - ещё подросток - читает комиксы. Я понимаю, как неприятны перепады, контрасты в восприятиях: первоначальном, вторичном и последующих.

По дороге из Ольбии в Гольфо-дельи-Аранчи я жадно всматривался в горные массивы. Домики, кое-где попадавшиеся на склонах гор, не лишали их загадочности. Холодом одиночества веяло от камней, торчащих из земли.

Я добрался ло Чивитавекии. Ночью на пароме я любовался красной луной..Из Чивитавекии я выехал в Рим. San Pietro на реставрации. Тысячи туристов. Это Рим, раздираемый жизнью. В нём сложно увидеть чьи-то глаза, но мне посчастливилось увидеть улыбку. К сожалению очки скрыли глаза девушки, которая вырвалась из круговорота и кутерьмы римского дня на маленьком мопеде, взглянула на меня, переходящего дорогу и улыбнулась, светлые волосы, короткая стрижка - её образ вплёлся в моё восприятие вечного города, столицы мира - и исчез в переплетениях дорог.