Дык   ::   Асс Павел Николаевич

- Сестренка моя, Настенька!

Голова слезла с дивана, дополнившись неожиданно длинным телом и, растопырив руки, двинулась к Настеньке с явным намерением обнять дорогое для обладателя головы существо.

Настенька ловко уклонилась от объятий.

- Что это, Вася? - спросила она, показывая на бардак.

- Овсянка, сэр, - по обыкновению ответил Василий, все еще пытаясь обнять горячо любимую жену.

- А где телевизор? - закричала жена, и на ее глазах появились крупные слезинки.

Василий осмотрелся по сторонам и заметил, что телевизора действительно нет. Куда он делся, Фтородентов, хоть убей, не знал.

- Настенька, - жалобно протянул он, давая понять, что телевизор им был не так уж и нужен, ведь они так любили друг друга. Сестренка моя... Ведь ты сестренка мне? - спросил он и, убедившись, что это в самом деле сестренка, добавил, Сестреночка...

- Да... - Настенька прошлась по комнате, разглядывая неприличные надписи на стенах и вдруг взгляд ее упал на нечто, лежащее на полу.

- Что это, Вася? - опять спросила она, теперь уже более грозным голосом, хотя по щекам алмазами текли слезы.

Фтородентов взглянул и понял, что пахнет скандалом.

- А-а-а... - проговорил он. - Дык, елы-палы, это ж Антоныч оттягивался...

- Какой Антоныч? - вскричала Настя. - У меня в квартире валяются женские трусы, а он мне рассказывает про какого-то Антоныча!

- Настенька, сестренка моя...

- Сто раз уже слышала! Значит Антоныч твой привел бабу, а ты сидел и смотрел? Или он и тебе привел кого? Я тебя спрашиваю!

- Дык, елы-палы...

- Нет, это переходит все границы! - Настенька металась по комнате, Василий понуро сидел на диване и разглядывал носы своих штиблет. Один из носов был порван и оттуда торчал грязный палец, которым Фтородентов изредка шевелил.

- Непростая это работа, - сказал он вдруг, - иметь мужа-митька, однако...

Видимо, он хотел успокоить расстроенную супругу, но последняя фраза ее просто взбесила. Она схватила вышеупомянутый предмет женского туалета и сравнивая Василия с разными неприятными для митька животными, начала гонять его по комнате.

- Дык! - негодовал Фтородентов, убегая от разбушевавшейся половины. - А ведь это ты, Мирон, Павла убил...

Наконец, разгневанная Настенька перестала бегать за мужем (а тот присел в коридоре на корточки и причитал в лучших митьковских традициях: "умирает брат Митька..."), отдышалась и сказала:

- Вот что. Я с тобой развожусь. Достал ты меня.

- Настенька, сестренка моя...

- Вон!!! - закричала сестренка. - Прочь из моего дома.

Настенька опять вскочила и погнала мужа прочь из квартиры. Дверь закрылась перед носом страдающего Фтородентова. Затем опять приоткрылась и настенькина рука выбросила спортивную сумку с надписью "SPORT" и кое-какими вещичками Василия. И снова захлопнулась. Фтородентов опустил бородатую голову.

- Однако, - тихо молвил он. - А ведь это был и мой дом. Однако...

Фтородентов, качая головой, начал спускаться по лестнице. Узрев на подоконнике все также лениво оттягивающегося Мурзика, Василий остановился и угрюмо призадумался.

- Эх, кот, - сказал он. - Однако, ушла от меня жена. Шибко сердится.

Мурзик с готовностью распушил усы и мурлыкнул.

- Да, - подтвердил Василий. - Не она, конечно, ушла. Меня выгнала... сестренка моя...

Кот потянулся и сыто зевнул. Фтородентов хмуро протянул к нему руку и взял животное за шиворот.

- Хм, а ведь это ты, Мирон, того...

Мурзик лениво задергал ногами и противно мяукнул.

- Мирон ты, или нет? - спросил Фтородентов. - Шибко толстый котяра. Свинья свиньей. Митьком хочешь быть? Будешь. Вот снесу тебя к Антонычу, окрестим Мироном, и будешь митьком. Дык...

Решив таким образом судьбу бедного Мурзика, Василий открыл сумку, выбросил оттуда штаны и свитер, засунул внутрь недовольно мяукающего кота и пошел вниз, прочь из дома, где его уже никто не любил.