Карусель (рассказы)   ::   Альтов Семен

Только я позволил себе представить, каким бы вы могли быть! Ведь как художник я имею право на вымысел?

Бурчихин задумался, уставившись на бумагу.

-- Как художник имеешь. А из кармана что торчит?

-- Да это же платочек!

-- Скажешь тоже, платочек! -- Витя высморкался. -- А глаза зачем такие вымыслил? Причесал волосы, главное. Вот подбородок у тебя хорошо получился, узнаю. -- Бурчихин, вздохнув, положил тяжелую руку тощему на плечо. -- Слушай, друг, а может, ты прав? Я тебе ничего плохого не сделал. Зачем бы тебе это выдумывать? Верно? А меня побрить, вымыть, переодеть -буду как на картинке!

Запросто!

Бурчихин посмотрел в свои ясные фиолетовые глаза, попробовал улыбнуться нарисованной улыбкой и почувствовал боль в скуле от потревоженной царапины.

-- Будешь?

Витя протянул разломанную пополам пачку "Беломора".

Художник взял папиросу. Закурили.

-- А это что? -- спросил Бурчихин, осторожно дотронувшись до нарисованной черточки на щеке, и присел к столу.

-- Шрам, -- объяснил художник, -- сейчас там у вас царапина. Она заживет, а след останется.

-- Останется, говоришь? Жалко. Хорошая щека могла быть. А значок к чему?

Художник наклонился к бумаге.

-- Тут написано "Технологический институт".

-- Думаешь, институт кончу? -- тихо спросил Бурчихин.

Художник пожал плечами:

-- Вы же видите! Поступите и закончите.

-- А в семейном плане что ожидается? -- Витя нервно отбросил папиросу.

Художник взял авторучку и на балконе дома набросал зелененький женский силуэт.

Откинулся на стуле, посмотрел на рисунок и чиркнул рядом детскую фигурку.

-- Девочка? -- фальцетом спросил Бурчихин.

-- Мальчик.

-- А кто женщина? Судя по платью, Люся?! У кого же еще зеленое платье?

-- Галя, -- поправил художник.

-- Галя! Ха-ха! То-то я замечаю, она меня видеть не хочет! А значит, кокетничает! Ну, женщины, скажи, да? -- Витя засмеялся, не чувствуя боль от царапины. А ты хороший мужик! -- Он хлопнул художника по узкой спине. -- Пива хочешь?

Художник сглотнул слюну и прошептал:

-- Очень! Очень хочу пива!

Бурчихин подозвал официанта.

-- Пару жигулевского! Нет, четыре!..

Витя разлил пиво, и они молча начали пить. Вынырнув на середине второго стакана, художник, задыхаясь, спросил:

-- Как вас зовут?

-- Бурчихин я!

-- Понимаете, Бурчихин, я вообще-то маринист.

-- Понимаю, -- сказал Витя, -- это сейчас лечат.

-- Вот, вот, -- обрадовался художник. -- Мне море рисовать надо. У меня с легкими плохо. Мне надо на юг, к морю. Чтобы ультрамарином! Здесь этот цвет ни к чему. А я люблю ультрамарин неразбавленный, чистый. Как море! Представляете,

Бурчихин, -- море! Живое море! Волны, утесы и пена!

Они выплеснули пену из стаканов под стол и закурили.

-- Не переживай, -- сказал Бурчихин. -- Ну?! Все будет хорошо! Сидеть тебе в трусах у моря с ультрамарином! У тебя же все впереди!

-- Правда?! -- Глаза художника вспыхнули и стали как нарисованные. -Вы думаете, я там буду?!

-- О чем разговор? -- ответил Витя. -- Будешь у моря, о легких забудешь, станешь большим художником, купишь дом, яхту!

-- Скажете тоже -- яхту! -- Художник задумчиво покачал головой. -Разве что лодку, а?

-- Конечно! А еще лучше -- и мальчик, и девочка! Здесь на балконе у тебя запросто девчушка поместится! -- Бурчихин обнял художника за плечи, на что ушло полруки от локтя до ладони. -- Слушай, друг, продай полотно!

Художника передернуло.

-- Как вы можете?! Вам никогда не продам! Хотите -- подарю?!

-- Спасибо тебе, -- сказал Витя. -- Спасибо, друг! Только сними с шеи галстук: не могу на себе его видеть -- дышать тяжело!

Художник чиркнул по бумаге, и галстук превратился в тень пиджака. Бурчихин осторожно взял лист и, держа его перед собой, пошел между столиками, улыбаясь нарисованной улыбкой, шагая все тверже и уверенней. Художник допил пиво, достал чистый лист и положил на мокрый столик. Улыбнувшись, нежно погладил боковой карман, где лежал нераспечатанный тюбик с ультрамарином.