Первый визит Сатаны   ::   Афанасьев Анатолий

– О чем?

– Понравился я тебе?

– Понравился. - У нее голос охрип, упал. - Но это же глупо. Ты - сопляк совсем… И разве так можно?

– Можно по-всякому. Ты потом поймешь. Вот тебе телефон. Утром позвони. Я тебя встречу.

Механически сунула телефон в кармашек.

– Поцелуй меня - и ступай, - распорядился он.

– Я - тебя?

– Ну да. Поцелуй - и иди. Ты же спешишь.

– Это бред какой-то! - поразилась она. - Ты все-таки чокнутый.

Он подумал: никакая она не старуха. Ни у кого он не видел таких ярких глаз, а тело ее так и просится в руки. Он может ее схватить, подбросить, швырнуть о стену, и она, как мяч, отлетит к нему на грудь.

Он притянул ее к себе и невольно понюхал. От ее щек пахло леденцами.

– Врезать бы тебе! - сказала она беспомощно.

– Да ладно. Завтра врежешь.

Из закутка она выпала, будто из проруби. Поспешила к остановке - и тоненькая резиновая ниточка за ней потянулась, растягивалась с каждым метром, аж затрещала от своей неслыханно резиновой прочности, - и лишь в тот миг, когда вспрыгнула Ася на ступеньку автобуса, лопнула ниточка, оборвалась с печальным всхлипом. «Фу, бред!» - подумала Ася, провела ладонью по лицу, а оно мокрое, зачерпнула слез полную пригоршню, как для питья.

Зато Алеша, гордый, продвигался к дому. Позвонит она завтра или нет - неважно. Он с ней запросто совладал - вот что главное. Незнакомая - взрослая! - красивая, элегантная, суперсексуальная дамочка расклеилась перед ним, как любая цапля-одноклассница. Будь у него куда, она бы сразу пошла за ним. У нее не было мочи ему сопротивляться. Он ее за полчаса сломал, распял, раздел, уложил в постель - но пока не тронул. Это успеется. Это завтра успеется - или в другой раз. Тут потерпеть уже не трудно. С циркачкой удалось - со всякой справится. Есть ли в городе женщина, которая ему откажет в своих милостях?

Цыплячьим, вертким шагом он двигался, озорным шагом, предназначенным для воплощения легкой победы. Обыкновенно он ходил иначе - гибко, жестко, неторопливо. Походку менял по настроению, по желанию, как и почерк. И это не мелочи, думал он. Своей биологией, своей натурой надобно овладеть в совершенстве. Как это умеют делать йоги… А, плевать на йогов. Алеша был уверен: его далекие суровые предки, ютящиеся в земляных норах, в диких лесных трущобах, справлялись с секретами биоритмов, как с калеными орешками, лишь впоследствии византийская цивилизация отторгла людей от природы посредством наложения креста на лоб. Алеша знал, что родился наособицу: дух его не был скован позднейшими напластованиями условностей.

В седьмом часу на улицы легло впечатление глубокой ночи. Московские фонари и окна будто забросало мукой. Алеша обожал такую погоду, когда редкие прохожие выныривают из тьмы, подобно ящерам на ранней земле. Он предчувствовал, как запрется в ванной, погрузится в горячую воду и будет час-два в полудреме ворошить завтрашнее свидание. Лишь бы отец не начал носиться по квартире, глупейшим образом демонстрируя вечернюю солдатскую предприимчивость. Ох как он скор был на дурнинку: то с турника в коридоре рухнет и вывихнет ногу, то пивом нальется до ушей и начнет вопить на кухне боевые любимые марши сороковых годов.

Не пришлось на сей раз Алеше благополучно дойти до дома: двое мужичков лет по тридцати блатного обличья поджидали его на узкой асфальтовой тропочке. Он за пять шагов догадался, что они к нему, и догадался, кто их послал, но с пути не свернул.

– Пошли в гости, дружок, - любезно сообщил блатняга с испитой, неухоженной мордой. - Хозяин тебя заждался.

– Это он вам хозяин, не мне.

– Там уж сами разберетесь, кто кому кто, - хмыкнул второй, у которого плечи, затянутые в черный хитон, выпирали как брусья у штанги. - Второй час тут мерзнем.