Анжелика и царица Московии   ::   Габриэли Ксения

Урожденная мадемуазель Мари-Сесиль де Кагор приняла свою свекровь и золовку, проявив много такта и прекрасной учтивости. Онорина, проведшая детство в поселках Нового Света, среди людей незнатных и воспитанных совершенно попросту, дичилась и молчала. Анжелика поддерживала светскую беседу, затрачивая немало усилий и досадуя на свой старомодный наряд. Но Мари-Сесиль оставалась безупречной. После трапезы гостьям предложено было отдохнуть. Чистые, изящно убранные комнаты ждали их. Оставшись наедине со своей Севериной, Анжелика переговорила с ней, приказала узнать, кто теперь в Париже считается лучшей портнихой… Графиня де Пейрак желала снова одеваться по самой последней моде. К ужину возвратился молодой граф. За столом тактичная Мари-Сесиль обдуманно направляла беседу таким образом, чтобы незаметно осведомить свекровь о парижских новостях и нравах. Анжелика узнала, что мадам де Ментенон чрезвычайно умна, отличается удивительной тонкостью чувств и за эти качества чрезвычайно ценима Его Величеством! Анжелика поняла, что обстановка при дворе изменилась. Молодой Людовик, укреплявший абсолютную королевскую власть, недавний король-музыкант, король, обожавший музыку Люлли, исчез. Теперь Францией правил пожилой мужчина, подумывающий о душе и даже и о загробной жизни, почитывающий сочинения теологов, ученых богословов, обожающий мадам де Ментенон, интеллектуалку и любительницу чтения, серьезного чтения. За столом в доме юных супругов де Пейрак беседовали изящно, намекали тонко на различные обстоятельства, на которые и не следует указывать прямо. Поэтому, когда Флоримон внезапно заметил, что испанский император болен и эта болезнь, вероятно, приведет к большой европейской войне, Мари-Сесиль бросила на него взгляд, излучающий легкую укоризну. Флоримон пожал плечами, округлыми плечами цветущего молодого господина:

– Император не имеет наследников. Вероятнее всего, трон перейдет к нашему принцу Филиппу де Бурбону, внуку Его Величества. Вот тогда-то и начнется война! Против французов и испанцев непременно выступят и англичане, и голландцы, и австрийцы!..

– Ты говоришь о возможной войне с таким воодушевлением, – мягко, но осуждающе проговорила Мари-Сесиль.

– Мужчина должен быть воином! – Флоримон расправил плечи и с некоторой лихостью смотрел на женщин. Онорине он показался смешным. Она прыснула. Мари-Сесиль деликатно делала вид, будто не замечает невоспитанности юной золовки.

После ужина сын отправился в комнату матери. Начался доверительный разговор. Анжелика устроилась в глубоком штофном кресле. Флоримон сидел на софе.

– Эта мадам де Ментенон, должно быть, весьма продувная бестия? – произнесла Анжелика, поглядывая на сына с нескрываемой гордостью. – А ты хорош! Я горжусь тобой! Быть матерью взрослого сына, красивого и преуспевающего, – как это славно!

– Ты – мать троих сыновей и двух дочерей… – улыбнулся Флоримон.

– Твой младший брат, Кантор, находится сейчас в Мадриде, я знаю.

– Да, поручение Его Величества…

– Это, конечно же, связано с болезнью последнего императора, последнего Габсбурга?

– Кантор – дипломат…

– А ты?

– Я? Я просто-напросто люблю жизнь, люблю хороший стол, отличное вино… Жену!..

– Я опасалась, что ты скажешь: «… женщин…»! Мари-Сесиль так мила и умна!

– В свете называют наш союз браком по расчету, но это – брак по любви!

– А что же Кантор? Не думает о супружеском счастье?

– Он скрытен.

– Что ж! Скрытность – не такое дурное качество! Вероятно, мадам де МентеНон – скрытная особа.

– Она тебя очень занимает!

– Не стану скрывать, я могла бы быть на ее месте!

– Хочешь попытаться?

– Я – добродетельная супруга твоего отца!

Они помолчали.