Цветущий вереск   ::   Ли Ребекка Хэган

Нейл бросил взгляд в сторону квартир офицеров, потом в который уже раз взглянул на проституток в гарнизоне. Спотти Оливер пользовался репутацией привередливого модника и убежденного сноба. Хотя женщины в форту Огастес были не во вкусе его командира, Нейл понимал, что во время войны даже Оливеру пришлось несколько снизить уровень своих притязаний. Он повернулся к сержанту, вопросительно подняв брови.

Сержант Марсден покачал головой:

– Понимаете, генерал Оливер беседует со своим портным.

– Что? – Нейл не верил своим ушам.

– Когда я последний раз видел его, сэр Чарлз примерял новый мундир для сегодняшнего праздника.



Глава 2

Замок Маконес

Они все смотрели на нее. Все старейшины клана, составлявшие когда-то тайный совет ее отца. Сначала она думала, что ошибается, что все события последних дней сделали ее излишне чувствительной, Джессалин Макиннес не могла больше не обращать внимания на странные взгляды, какими смотрели на нее старые воины, собравшиеся вместе в огромном зале. Их осталось трое – Олд Тэм, Алисдэр и Дугал. Те самые трое, которые сегодня утром с трудом несли на своих плечах тело ее отца. Снова взглянув на них, Джессалин прикусила губу и наморщила лоб. Они пристально наблюдали за ней. Она не могла винить их за это. Ее отец был мертв вот уже два дня, и все ее родственники – особенно старейшины – имели право знать, чего можно ожидать от нового главы клана. Олд Тэм, Алисдэр и Дугал сражались вместе с ее отцом. Она была женщиной. Старейшины, вероятно, считали, что она слишком юна, слишком неопытна, слишком женщина, чтобы стать главой клана Макиннес. И в душе она соглашалась с ними. Она не знала, что это такое – быть главой. Джессалин натянула на плечи старую шаль, выпрямилась и осторожно одернула юбку, надеясь, что она волшебным образом удлинится, чтобы прикрыть ее босые ноги. Все женщины и дети клана были босы, потому что не было ни сапожника, ни кожи, чтобы изготовить обувь. Ее отец потратил последние гинеи на сапоги, оружие и провизию, готовясь к битве с сассенаками. [2] А кожу, которую не использовали для обуви и щитов, конфисковали войска короля Георга, когда напали на их деревню. Как дочь Макиннеса, Джессалин с радостью отдала всю обувь, чтобы воины ее клана были хорошо экипированы для битвы. Она была не против ходить босиком, но теперь она была Макиннес, а потому считала, что главе клана неприлично дрожать от холода. Ее отец никогда не дрожал. И она тоже не будет. Сосредоточившись на этой проблеме, Джессалин наморщила лоб и прикусила губу в отчаянной попытке не поджать пальцы ног от жгучего холода, исходящего от каменного пола. Теперь в ее жизни не было места женской слабости. Она не могла себе позволить плакать и причитать, как делали это ее родственницы. Она не могла рвать на себе волосы и рыдать, пока глаза не покраснеют и не опухнут, а горло не заболит от крика. Она не могла оплакивать своего отца так, как ей хотелось. Она должна быть сильной. Она должна стать такой, какой ее хотели видеть эти люди. Она должна доказать себе и всем, что достойна оказанной чести и справится с ответственностью, которую унаследовала от своего отца. Она должна стать настоящей Макиннес. И чтобы стать ею, она должна сделать то, что делали до нее поколения вождей после смерти своих предшественников. Она должна спрятать свою скорбь, проявить силу и возродить традиции, созвать совет старейшин и составить план выживания.

Джессалин встала со своего места, собираясь выйти из зала.