Цветы для бога любви   ::   Картленд Барбара

— Я знаю много-много всего, чему хотел бы научить тебя, мой прекрасный цветок, — сказал он серьезно, — но и ты, наверное, многому научишь меня!

— О чем же мы… расскажем друг другу?

— О наших душах, наших сердцах и о наших телах, — ответил он. — Мы ведь боролись в этой жизни в одиночку. Теперь же мы можем думать и чувствовать вместе и искать свой единственный путь к нашей общей, самой высокой вершине.

— Ты сказал, что… можно достичь… невозможного, — прошептала Квинелла, — и это… правда.

Рекс стал целовать ее нежно и страстно, и она почувствовала, что задыхается от восторга и счастья, а сердце ее неистово стучит в унисон его сердцу.

Наконец, оторвавшись от ее губ, он сказал:

— Ты должна поспать, радость моя. Завтра рано утром мы выезжаем, нам оседлают лошадей.

— А куда мы поедем?

— Я покажу тебе много прекрасных мест — святых мест, о которых не знает никто из обычных гостей Наини-Таль.

— Я знаю, они мне понравятся.

— Туда можно добраться только верхом.

— Мы и правда поедем одни?

— Если ты не боишься и готова встретиться с духами и божествами, которые живут в горах, то, обещаю тебе, нам не нужно будет никакой охраны.

Квинелла от полноты счастья тихонько вздохнула.

— О-о, Рекс, я и не подозревала, что… меня ждет столько… чудесных приключений… но если это для тебя… опасно, то не нужно — даже если мне… будет очень хорошо.

— Так ты беспокоишься обо мне?

— О ком же еще? — спросила она. — У меня никого больше нет. Ты для меня — весь мир: все небо, горы и… долины.

На последнем слове она как бы запнулась, и Рекс спросил ее:

— Почему ты так странно сказала «долины»?

— Потому что так сказал мне саддху.

— Какой саддху?

— Он сидел у нас в саду, и он сказал мне, что я все время… ищу вершины, а надо бы… и в долины спускаться.

Несколько поколебавшись, она сказала:

— Наверное, долины — это тот огонь и все те чувства, что ты подарил мне.

— Я тоже так думаю.

— И еще саддху сказал: вершины и долины… дополняют друг друга и что это… путь к истине.

— Которую мы найдем вместе с тобой.

— О-о, дорогой мой Рекс! — страстно вскричала Квинелла. — Могла ли я даже подумать, когда уезжала из Англии, что это со мной случится!

— Но это случилось! — ответил он. — И это только начало! И нас с тобой еще так много ждет впереди.

Он хотел поцеловать ее, но она, уклонившись от поцелуя, спросила:

— Я… хотела кое о чем спросить… тебя.

— О чем же?

Он знал, что она с трудом ищет слова, и ждал, думая при этом: за что ему такое счастье?

Квинелла заговорила, и голос ее звучал как музыка:

— В тех книгах, что ты дал мне, говорится, что, индусские девушки боготворили своих мужей. Каждая думала, что ее муж — Кришна… Бог любви.

— Да, верно.

— И… поэтому, — шепотом сказала Квинелла, — сам… акт любви считали… божественным. Рекс ничего не ответил, и она продолжала:

— Я… тоже… почувствовала это! Для меня… ты — Кришна… любовь, которую ты… дал мне… священна, и я… боготворю тебя.

Он сжал ее в объятиях так крепко, что она едва могла перевести дух.

— Любовь моя, бесценное мое сокровище, пожалуйста, не говори так. Это я должен боготворить тебя, потому что ты — совершенство!

Порывистым движением она прижала к себе его голову, ища его губы своими губами и прижимаясь к нему всем телом.

И вот уже тот священный огонь, что горел в каждом из них, превратился в бушующее пламя и, поднимаясь все выше и выше, понес их — пылающих неистовой страстью — к сияющим вершинам восторга…

Рано утром, когда солнце еще не успело стать нестерпимо палящим, Рекс помог Квинелле сесть в седло — лошади уже были поданы к парадному подъезду.

Их провожал капитан Андерсен.

— Пусть слуги подвезут еду на вьючных лошадях и оставят ее под деревьями над водопадом Наини, — распорядился Рекс.