Это не сон   ::   Конвей Лорна

Если бы любил, то неужели смог бы неделями не прикасаться к ней? Неужели ты думаешь, что я был бы таким же терпеливым и с тобой, «даже если бы ты была девственницей? Я как-то обронил, что должен был заполучить тебя. И причина заключалась вовсе не в похоти. В любви!

У Кэролайн захватило дух от страсти, звучащей в его словах. Это был тот Тадео, которого она полюбила, ее горячий аргентинский мужчина, со сверкающими черными глазами, способный преодолеть любые преграды.

– Ко дню нашей свадьбы я уже знал, что моя так называемая любовь к Рите – ничто в сравнении с тем, что я испытываю к тебе! – с жаром воскликнул он. – Когда рождался Хуан, я видел, что ты страдаешь, и готов был жизнь отдать, лишь бы уменьшить твою боль. А когда нашего сына положили тебе на руки и ты улыбнулась ему, меня переполнила такая любовь к вам обоим, что я не мог говорить. И конечно же самым величайшим моим недостатком была неспособность сказать: „Я люблю тебя“. Я… люблю… тебя, – повторил Тадео, целуя жену в губы после каждого слова. – Не знаю, почему это казалось мне столь трудным. Возможно, это чисто мужское. Мы, мужчины, странные создания. Но любовь к тебе переполняла мое сердце, Кэрри, и я старался доказать это множеством различных способов. Помнишь, как после рождения Хуана мне не терпелось поскорее отвезти вас на Мар-Чикиту, чтобы показать моим родителям? А потом, когда мы приехали туда и ты была так добра, так мила со всеми, я полюбил тебя еще больше. Я не мог больше сдерживаться, помнишь?

У Кэролайн сжалось сердце.

– Да… помню. Но, честно говоря, Тад, после слов твоей матери мне стало казаться, что твой преувеличенный интерес к сексу тогда был вызван тем, что ты находишься рядом с Ритой, но не можешь быть с ней. А в последнее время, когда ты перестал заниматься любовью со мной, я решила: это оттого, что ты с Ритой.

Тадео, казалось, испугался по-настоящему; его руки бессильно упали.

– Боже мой… Кэрри, даю тебе честное слово, что это никак не связано с Ритой. Я ужасно уставал, только и всего. Я мучился неизвестностью и опасался, что смерть Карлоса изменит мою жизнь. Я не хотел, чтобы отец предложил мне вернуться в Аргентину. Я работал как каторжный, чтобы закончить все дела до нашего отъезда. День, когда ты видела мою машину у дома Риты, был единственным, когда я навещал ее. Рита позвонила мне в офис. Она плакала и твердила, что расскажет моим родителям все. Я понятия не имел, о чем она говорит, но ее истерические выкрики заставили меня поспешить к ней. Тогда-то она и поведала мне всю неприглядную историю своей жизни, и я понял, что должен сохранить услышанное в тайне от родителей, особенно от отца. Карлос для него был светом в окошке. Его убило бы то, что любимый сын оказался на поверку развратником. Тебе я тоже ничего не рассказал, потому что… стыдился моего брата. Вот и все, что было, Кэрри. Клянусь тебе… Проклятье! У мамы не было никаких оснований предполагать то, что она предположила. Ума не приложу, почему это пришло ей в голову.

– Возможно, тебе следовало бы сказать ей как-нибудь, что ты больше не любишь Риту. Хотя, может быть, и к лучшему, что я подслушала тот разговор. Он заставил меня очнуться, снова стать собой и перестать притворяться кем-то другим. Вынудил трезво взглянуть на наш брак и понять, что он не так совершенен, как кажется.

– Мне он кажется вполне совершенным.

– Правда, Тад? Ты действительно так думаешь?

– Да… За исключением тех случаев, когда ты притворяешься в постели. – Он кривовато улыбнулся. – Но положение, несомненно, исправилось после того, как ты решила, что я способен на измену, так что и мне, наверное, тоже следует поблагодарить маму. Впрочем, я шучу. Я вернулся домой тем вечером под впечатлением ужасной истории, рассказанной Ритой, и с единственным желанием – оказаться в твоих любящих объятиях.