Кентерберийская сказочка   ::   Блум Уильям

Родители с сияющими лицами стояли на тротуаре. Я посмотрел вдоль улицы. Возле дома через один от нас стоял грузовой фургон. Это переезжают они… переезжает он! Я вздохнул, потом вздохнул уже по другому поводу. Откуда родителям известно, что переезд Холландов меня так обрадует?

– Нравится, сынок?

Нравится? Что? Это замечательно, но мне что с того? Неуклюжему толстяку?

– Он даже не может слов найти от счастья. Они все знают? Но откуда?

– И цвет – лучше не придумаешь, правда?

Цвет? С ума они, что ли, соскочили? Ну, розовенький, дальше что? Может, мне все это снится? Бред какой-то.

– Ну, скажи что-нибудь.

Я взглянул на родителей, их глаза метнулись от меня на дорогу, потом снова на меня. Я перевел взгляд на дорогу. Вот оно что! За деревьями я не увидел леса. Перед домом стояла голубая легковушка, мини. Подарок на день рождения! В крыше небольшое выдвижное отверстие, и из него торчит телескоп – большой, белый, свеженький, нацеленный в небо. Машина! Читай «свобода»! Какое подспорье тому, кто ищет вожделения и власти! Колесить по этому благонравному городишку. Ездить в эту благонравную школу. Возить в нее Тристрама. И телескоп – смотришь вверх. Смотришь вниз. В чужие сады. В чужие комнаты. В спальни. В грузовые фургоны. Здорово! Как здорово! Лицо мое расплылось в улыбке, даже ноги задрожали. Родители взволнованно вглядываются в меня, наши глаза встречаются, и я вижу их радостные улыбки.

– Вы такие добрые.

– Ты нас не подведешь, сынок, мы знаем.

Отец вытянул руку из-за спины – он держал номерные знаки.

– Я буду тебя учить – в выходные, по вечерам. Садись в машину.

Он протянул мне ключи, я отпер дверцу и залез внутрь. Вот оно, пьянящее чувство собственника! Я нажал ногой сцепление, стиснул руль. Рука потянулась к переключателю передач, я взглянул в зеркальце. В нем виднелся край тротуара, ноги мамы… Эдипова комплекса у меня нет, к маминой юбке не привязан, могу ехать куда угодно. Я чуть повернул зеркальце, чтобы видеть дорогу… фургон, а возле него – Тристрам в джинсах и футболке. Раньше я видел его только в форме или в спортивной одежде на поле. Сейчас он выглядел старше, чем в школе. Отец через крышу положил мне руку на плечо. Я смотрю на Тристрама – и ко мне прикасается чья-то рука.

– Прокатимся вокруг квартала?

Шеренга тутовых деревьев. Поворот направо, еще раз направо – круг по кварталу. Из фургона грузчики выносят стулья. Современные, полукруглые. Тристрама и остальных Холландов не видно, ушли в дом. Ничего, теперь есть телескоп, от меня не скроешься.

А машинка что надо… я предавался фантазиям, а отец сидел за рулем, мы объехали квартал дважды.

– На первый раз хватит, верно? Займемся телескопом.

Мы подняли его на крышу, и я принялся изучать инструкцию: как вести наблюдение и все такое, но отец велел мне не беспокоиться и не спеша собрал телескоп сам. Огромный! Длинный, белый, на трех алюминиевых ножках. Я посмотрел через него на небо. Глаз уперся в облако.

– Не смотри на солнце. Ослепнешь.

Про это я уже знал и круто повернул телескоп в сторону дороги, к дому Дженни, который отстоял от нашего на пятьдесят ярдов. Виден даже раствор между кирпичной кладкой, если хочешь, считай трещины. А вот и окно в ванную… видна каждая щетинка на зубной щетке… кружка и зубная щетка заполнили весь окуляр телескопа. Я подрегулировал линзы. Изображение укрупнилось, но стало более расплывчатым. А человеческое тело можно расчленить на части, по шесть дюймов. Рука, грудь, коленка – все само по себе, как отрубленное. Только четко настроить линзы…

– На что ты смотришь?

– На зубную щетку.

День рождения мы отпраздновали в старом баре-ресторане, и я едва не умер от скуки – спасибо, за соседним столом сидела девушка.