Любовь не умирает   ::   Беверли Элизабет

От мужской его привлекательности и красоты, немножко грубоватой, но смягченной нежностью, по-прежнему захватывает дух. И, как прежде, одного его присутствия рядом ей достаточно, чтобы начало бешено биться сердце.

Что-то внутри ее, скованное цепями, вырвалось вдруг на свободу, устремившись к недоступному до сей поры свету. Несбывшиеся, неосуществленные желания, неиспытанная радость — все в неудержимом порыве чувств поднялось на поверхность, и Джорджия вновь ощутила себя четырнадцатилетней девочкой, умирающей без Джека Маккормика.

Она едва вынесла его объятия. Сколько раз тогда ей приходилось отстранять от себя Джека, чтобы не дать ему понять, как отчаянно она в него влюблена. Он в то время если и обнимал ее иной раз по-дружески, то искал в этих объятиях утешения после издевательств приемного отца. Она же… она просто хотела, чтобы они были так близки, как только могут быть близки люди.

Что сказал бы он сейчас, что сделал, признайся она ему, как еще в четырнадцать лет мечтала о близости с ним, о том, чтобы именно он сделал ее женщиной?.. Ничего она не желала в то время так страстно.

Однако много лет назад это выполнил другой, и Джорджия всегда жалела, что не попросила Джека стать для нее первым. Он был бы желаннее, ласковее, нежнее; событие это получило бы в ее жизни совсем иной смысл.

— Что ты здесь делаешь? — спросила она коротко.

Он ответил не сразу, и у нее от ожидания мурашки побежали по спине.

— Мне нужно было с кем-нибудь поговорить.

— Хочешь сказать, — она издала какой-то сдавленный звук, — тебе настолько одиноко, что, когда приходит нужда побеседовать по душам, ты ищешь друга, с которым не виделся двадцать лет?

— Это касается моих брата и сестры. Джорджия моментально стала серьезной. Должно быть, и правда он, кроме как с ней, ни с кем этим не делился, раз приехал в Карлайл.

— Так где мы можем поговорить?

— А почему бы не здесь?

Джек огляделся, словно впервые заметив, что, кроме них двоих, в кафе никого нет. Однако открытие это, по-видимому, не произвело на него никакого впечатления.

— Может быть, лучше у тебя дома? Не хотелось бы говорить об этих вещах в таком месте.

— Но…

Больше она ничего не успела произнести: из кухни появился Руди, сразу же вообразивший, что происходит неладное.

— Джорджия, — обеспокоенно осведомился он, — этот тип пристает к тебе?

Она едва удержалась, чтобы не расхохотаться. «Пристает»? Да Джек Маккормик как «пристал», так и не отпускает ее с тринадцати лет.

— Нет, Руди, — развеяла она его тревогу, — нет. Это Джек Маккормик. Может, ты помнишь его? Он жил когда-то в Карлайле. Правда, недолго. — И добавила про себя: слишком недолго.

— Джек Маккормик, значит? — Руди смущенно почесал подбородок. — Да, помню вас. Вы еще часто дрались, а?

— Да, это я и есть, — усмехнулся Джек. — Разве только изменился с тех пор.

— Ага, так теперь не деретесь?

Джек опустил глаза, и у Джорджии возникло смутное ощущение, что он избегает не столько взгляда Руди, сколько ее взгляда.

— Всяко бывает.

Руди лишь кивнул и спросил у Джорджии, где Молли.

Услышав свое имя, огромная собака, лежавшая на полу, подняла голову и завиляла хвостом. С самого появления Джека в зале она не отрывала от него глаз, но в отличие от Руди особого беспокойства не проявляла.

— Здесь, здесь, — успокоила старика Джорджия, пытаясь скрыть улыбку. — Не волнуйся, Руди, Молли меня защитит, если Джеку вздумается взяться за старое.

Руди опять кивнул, но все же счел необходимым добавить:

— В случае чего — я всю ночь здесь. Вот-вот повалит толпа на ужин.

Джорджия улыбнулась. В это время года «толпа» состоит человек из пяти, но его забота и прозрачный намек, что весь городок придет ей на помощь, выкинь приезжий что-нибудь эдакое, ей приятны.

— Спасибо, Руди.