Любовницы-убийцы   ::   Коллинз Джеки

Было много угроз с требованием, чтобы Маргарет бросила заниматься этой «Великой революцией проституток», как окрестил ее журнал «Ньюмонф». Этот журнал не так давно поместил на обложке фотографию Маргарет и посвятил ей очерк на шесть страниц. Но Маргарет не собиралась отступать от чего бы то ни было. Когда дело касалось ее убеждений, Маргарет Лоуренс Броун ничего не боялась.

Даки К. Уилльямс помчался в клинику, бросив в студии запись пластинки. Ему пришлось преодолеть немалое сопротивление, чтобы проникнуть внутрь – у входа в клинику все было забито полицейскими, газетчиками и телевизионными репортерами.

Даки, сопровождаемый своим менеджером и его агентом по связи со средствами массовой информации, отказался делать какие-либо заявления, пока он пробивался сквозь толпу. У лифта ему преградил путь охранник, отказавшийся пропустить его.

– О, Святой Иисус Христос! – выплеснул Даки свое отчаяние. – Уберите этого типа с моей дороги, пока я не растер его по стенке.

Охранник свирепо глянул на него, нервно хватаясь за пистолет.

– Успокойся, Даки, – попытался разрядить обстановку его менеджер. – Они ведь охраняют Маргарет. Там должна быть Касс.

За Касс послали и охранник разрешил Даки и сопровождающим его пройти внутрь.

– Иисус Христос! Как это случилось? – требовательно спросил Даки. – Они задержали сукиного сына, который стрелял в нее? Она выживет? Мать вашу так, что вообще происходит?

Касс горестно покачала головой.

– Похоже, что они ничего не знают, – спокойно ответила она. – Дела обстоят плохо.

У лифта их встретила Рио.

– Оставьте споры, – сказала она ровным, безжизненным голосом, – Маргарет только что умерла.



ГЛАВА 3

Энцио Бассалино был большим, могучим мужчиной с большим пузом. Мери Энн Огест всегда поражалась, когда ему приходило в голову самому готовить обед. В таких случаях он выгонял из кухни всех помощников, повязывал себе фартук и приступал к изготовлению спагетти, своего фирменного мясного соуса и больших ломтей хлеба, натертых чесноком.

– Милый, ты выглядишь так смешно в этом фартуке, – заливалась смехом Мери Энн. Ей разрешалось оставаться на кухне с условием, что она не будет вмешиваться. – Ты не хочешь, чтобы твоя Маленькая Мама помогала тебе?

Маленькая Мама – таково было прозвище, которое дал ей Энцио. Она не была уверена, что он не называл так же всех девушек, которые перебывали здесь до нее.

– Нет, – мотнул он головой. – Вот что ты можешь сделать, Маленькая Мама, так это принести мне еще немного вина. Pronto. [2]

Мэри Энн повиновалась, а потом уселась на краю кухонного стола, покачивая своими длинными ногами. На ней было очень облегающее ее тело платье с глубоким вырезом на груди. Энцио сам выбирал ей туалеты и они всегда были одного стиля. Он не разрешал ей носить трусики, рубашки, ничего лишнего. Энцио любил, чтобы она выглядела сексуальной.

Мари Энн не возражала. Жить с Энцио гораздо лучше, чем все, что она имела раньше, и она готова была выполнить любое его желание. Помимо всего прочего, Энцио Бассалино был значительной личностью и она испытывала возбуждение и считала за честь быть с ним.

– Попробуй-ка, – он с гордостью предложил ей ложку кипящего мясного соуса. Она послушно открыла рот.

– О, Moonzi! Это горячее! – Она надула губки. – Ты обжег твою Маленькую Маму.

Энцио разразился хохотом. Сегодня у него праздник. Сегодня он готов смеяться по любому поводу.

– Иногда ты бываешь просто противным, – Мери Энн говорила тоном обиженного ребенка. – Почему ты бываешь таким злым с твоей маленькой девочкой?

– Ха, – фыркнул он, – ты даже не знаешь, что значит быть злым. – Он окунул палец в булькающий соус, облизнул его с удовлетворением и добавил туда еще вина. – Ты сообразительная девочка, – сказал он снисходительно.