Любовник из прошлого   ::   Брюс Виктория

Он разозлил меня своими напоминаниями о броненосцах.

– Только два дня, – умоляюще произнесла я. У меня есть отец, он жив! Это не тот человек, о котором я мечтала все эти годы, но, быть может, не стоит винить его в этом, ведь он родился и вырос совсем в другую эпоху. Как мне хотелось лучше узнать erol Узнать, понять, простить... Возможно, боль без конца и без края, терзающая меня, наконец-то отступит. Я коснулась холеной руки Дэвида, и его пальцы мгновенно сплелись с моими. – Прошу только два дня, Дэвид!

Качнув тяжелыми ресницами, он внимательно посмотрел на меня – слегка прищурившись, будто оценивая котировки акций на фондовой бирже, потом улыбнулся: мои бумаги, кажется, пошли в гору.

– Хорошо, два дня, – сказал он, дружелюбно, как бы подбивая общий итог. – Но не обнадеживай себя слишком: тем ужасней будет разочарование. – Его пальцы еще плотнее оплели мою руку и притянули к тонким губам – для поцелуя. Аристократу приличествует сдержанность, и Дэвид прекрасно умел скрывать свои чувства; но я слишком хорошо его знала и читала сейчас в его глазах как в открытой книге. Последовавшие за этим слова не стали для меня откровением.

– Я думаю, ты все еще лелеешь надежду, что твой загадочный папаша помнит о тебе.Если бы это было так, он давно бы сам нашел тебя. – Дэвид ободряюще сжал мою руку.

– Но Джозефина сказала, что это мать моя во всем виновата.

– Да, хорошая мина при плохой игре. Только слабый человек винит в своих неудачах других – жену в особенности. – Дэвид поднес к глазам стакан с компотом и подмигнул мне сквозь полупрозрачную жидкость. – Лично я собираюсь в бассейн. Лучше присоединяйся ко мне: поплаваем, позагораем... ты, я и пара стаканов джулепа – такая миленькая теплая компания!

Я покачала головой. Вряд ли в Арканзасе знают что-нибудь о джулепах, и я этому несказанно рада: при одном упоминании об этом напитке руки мои начинали чесаться, и кончик носа тоже.

– Я присоединюсь позже: все еще чувствую себя не в своей тарелке; мне жаль тебе отказывать...

Дэвид насмешливо и выразительно посмотрел на мои обожженные солнцем щеки.

– Я просто, как дурак, старался заполнить свободное время.

– И ради этого занимался увлекательным делом. – Вспомнив, чем мы занимались менее часа назад, я заулыбалась; мои щеки покраснели еще больше.

– Ну раз так, я вернусь к ленчу около двенадцати тридцати. Я буду в маленьком кафе, что на Центральной. Не выношу встреч с одинокими алкашами. – Он щелкнул меня по носу. – И надень шляпу. Мы должны охранять твою главную ценность.

Я наклонилась и чмокнула его в ухо.

– А я всегда думала, что это ты моя главная ценность.

Не было еще и полудня, а от желтого фасада «Арлингтона», струясь и вибрируя, уже поднимались горячие струи. Из-за этого очертания гостиницы размывались, и здание казалось огромным призрачным замком. Я знала, что мне нужно беречься от солнца, но вместо того, чтобы воспользоваться нашим автомобилем или трамваем, я, бодро сбежав по гостиничной лестнице, устремилась в некогда шумный городок Бэтхауз-роуд.

Во времена своего расцвета эти изящные, тщательно оштукатуренные особняки взрастили под своими красными черепичными крышами не одно поколение кинозвезд, акул шоу-бизнеса и гангстеров. До изобретения пенициллина целебные воды привлекали сюда богачей больных и здоровых, – а азартные игры, духовой оркестр и легкомысленные женщины «Арлингтона» не давали толстосумам скучать во время лечения.

Ныне только Фордайс и Бакстаф принимали отдыхающих, другие же курорты, придя в упадок, благоухали плесенью гниющих от сырости неухоженных домов, хранящих воспоминания о канувшем в лету золотом веке.