Мой властелин   ::   Браун Вирджиния

Остальные женщины были мексиканками, одни — служанками, другие — гостьями, приехавшими на свадьбу.

Свадьба. Казалось, с тех пор прошла целая вечность. Дебора не думала, что с ней может произойти нечто подобное? Просто не верила в это. А ведь ее подруга Лу-Эмма предостерегала ее, рассказывая о военных действиях в Техасе. Прожив всю жизнь в Натчезе, Лу-Эмма считала все другие части света примитивными и нецивилизованными. Теперь Дебора была склонна согласиться с этим.

От долгого стояния нестерпимо болели ноги. И она переменила положение. Охваченная страхом, Дебора не могла уснуть. Лагерь команчей был освещен золотисто-красным пламенем, команчи плясали и неистовствовали. Зрелище было впечатляющим.

Ничего подобного Дебора не видела. Вдруг она заметила, что к пленникам приближается какой-то мужчина огромного роста. Он шел пружинящим шагом и смотрел прямо на нее. У Деборы от страха перехватило дыхание.

Длинные черные, как смоль волосы придавали ему свирепый вид. Над одним ухом покачивалось перо, закрепленное тонким шнурком, охватывающим голову. У него было лицо цвета меди. Как и на остальных, между ног висел большой квадратный кусок ткани, закрепленный на талии, широкая грудь оставалась совершенно открытой. Икры облегали мокасины высотой до колена, что-то вроде амулета висело на шее на ремне из сыромятной кожи. Команчи остановился всего в нескольких футах от Деборы, но она, не отвела взгляд и гордо вскинула подбородок — фамильный жест Гамильтонов.

Его глаза были ясными и холодными, а лицо — непроницаемым. Дебора с трудом преодолела страх, колени дрожали.

Дебора понимала, что нельзя показывать страх, ибо это лишь ускорит неизбежное. Несколько мгновений команчи молча смотрел на нее, словно оценивая, затем повернулся и ушел. Дебора почувствовала облегчение. Наверное, он оставит ее в покое, по крайней мере, на некоторое время.

Но она ошиблась: команчи вернулся с женщиной, одетой в оленью кожу, очень похожей на мексиканку.

Команчи что-то быстро сказал ей. Женщина кивнула и повернулась к Деборе.

— Он хочет знать, как тебя зовут, — произнесла она, на плохом английском, который Дебора с трудом поняла.

Женщине пришлось повторить дважды, и в голосе ее послышалось раздражение.

— Меня зовут Дебора Гамильтон. Могу я поинтересоваться, что с нами будет?

Она произнесла эти слова раньше, чем поняла, что ей стоило назваться фамилией мужа. Это было бы нормально, поскольку она вышла замуж и овдовела в течение нескольких часов. Это имело бы значение и в том случае, если бы за нее потребовали выкуп. Она хотела исправить ошибку, но женщина повернулась к команчи, а потом снова к Деборе.

— Где твой муж? — задала она следующий вопрос.

— Он мертв, — ответила Дебора, поразившись, что голос у нее не дрогнул.

Она внимательно посмотрела на команчи.

— У вас… у вас голубые глаза, — выпалила она, ошеломленная этим открытием.

Огонь, горевший в его глазах, был таким ярким, что казалось, они цвета индиго. Она продолжала смотреть на него, пока он не заговорил.

— Haa. Keta tekwaaru. Kima habi-ki. — Голос его напоминал рычание, и она быстро отвела взгляд. И хотя не поняла значения слов, но сам тон не предвещал ничего хорошего. Дебора задрожала, по спине побежали мурашки, и она отвернулась. Но почти тотчас же взяла себя в руки.

Ястребу это понравилось. И голос ее понравился. Она говорила с английским акцентом, Ястреб хорошо его помнил.

Ястреб жестом отпустил мексиканку и подошел к Деборе Гамильтон. Он оглядел ее, начиная с взъерошенных волос до разорванной в клочья юбки, остановил взгляд на ее полной груди и сливовой коже, изящной линии бедер, стройных ногах.

Ястреб представил себе ее тело, затем снова посмотрел на лицо.