Неблагоразумная леди   ::   Смит Джоан

Издатель решил, что надо попробовать начать с негромкой рекламы, но в перспективе надеялся получить немалый доход.

Мистер Маррей считал, что Пруденс не сразу завоюет широкого читателя, как сделали это мисс Верни и Скотт или лучший из его писателей лорд Дэмлep и не ошибся. Книга мисс Мэллоу сначала медленно раскупалась, но спрос на нее был стабильным. Когда год спустя вышла ее вторая книга, она пошла лучше, и он первый поздравил Пруденс с успехом. В день ее двадцатичетырехлетия вышла ее третья книга, и Пруденс почувствовала, что ее позиции укрепились. Она нашла свое место в жизни, к сожалению, все еще оставаясь под крышей дядюшки. Гонорар за издания не позволял содержать приличный дом для себя и матери. Это не давало ей пока положения в обществе или интересной личной жизни, но работа компенсировала все неудачи. Она была вполне довольна своим жребием к тому же Кларенс стал гораздо лучше относиться к обещающей писательнице, чем к бесприданнице.

Если какие-то сомнения и посещали Пруденс по ночам, когда она лежала без сна в широкой кровати с пологом, ей удавалось отогнать их разумными рассуждениями. Не молода, не очень красива, не богата и не замужем. Она была готова к тому, что останется старой девой. Ну, что ж, она сумеет справиться с этим. Надежды на удачный брак в Лондоне угасали медленно, но спустя четыре года Пруденс вынуждена была признаться себе, что последняя искра угасла. После двадцать четвертого дня рождения она впервые туго стянула на затылке волосы и натянула на голову чепец. Красивый чепец, с голубыми лентами, гармонировавшими с цветом ее глаз, – все так, но это был чепец тем не менее, что было эквивалентно признанию: она обрекает себя на тоскливую жизнь старой девы.

– О, Пру, – горестно воскликнула мать, увидев чепец, – ты еще молода! Кларенс, пожалуйста, уговори ее снять это безобразие.

Кларенс готов был приступить к выполнению просьбы сестры, но Пруденс не посоветовалась с ним, он воспринял ее жест как пренебрежение к его авторитету и позволил эгоизму победить порыв. Ему улыбалась перспектива жить под одной крышей с писательницей. К тому же женское присутствие делало дом уютнее и теплее. Во-вторых, всегда под рукой был кто-то, кого можно было рисовать или кто мог присутствовать на сеансе в студии. Было кого спросить, что интересного произошло, пока он прогуливался в парке, кому продемонстрировать новый сюртук и посоветоваться, нужно ли переставить пуговицы, а его сестра Вилма оказалась прекрасной экономкой, хотя и тратила слишком много денег на питание.

– Ничего страшного, – возразил он весело. – Пруденс знает, что делает. Нет, серьезно, хорошо, что она решила надеть чепец, он ей так идет. Чертовски симпатично. Сегодня придет мисс Седжмир, Пру, в одиннадцать. Будет позировать. Не могла бы ты принести работу в студию и посидеть с нами? Она, видишь ли, не замужем и ловит мужа, бедняжка. Не отказалась бы перебраться в мой дом. Последние два месяца то и дело бросает недвусмысленные намеки, что приняла бы предложение руки и сердца. Я делаю вид, что не понимаю, к чему она клонит. С такими, как она, подобная тактика самая безопасная. Но я с удовольствием нарисую ее портрет. У нее красивые руки. Предложу ей скопировать положение Моны Лизы.

– Но ей только двадцать четыре, – не унималась миссис Мэллоу.

– Чепуха. Все тридцать. Красит волосы, у корней они седые.

– Я говорю о Пруденс.

– А, Пруденс. Да, ей двадцать четыре. Она уже стареет. Ничего нет вульгарнее, чем когда стареющая женщина гоняется за мужчинами, делая из себя посмешище. Пру молодец – надела чепец и вышла из игры. Очень благоразумно с ее стороны.

Кларенс сделал паузу, желая посмотреть, какое впечатление произвели его слова. Вилма и Пруденс вежливо улыбнулись и принялись за завтрак.