Непорочная белизна   ::   Ховард Линда

Клинтон смотрел на нее, его рот искривился, лицо побагровело.

– Тупая сука!

– Молодец! Умная девочка! – проговорил Прайс сквозь смех. – Боже, я люблю тебя! Я даже прощу тебе все, что ты со мной сделала, хотя ребята из управления будут до конца моей жизни отпускать Шуточки по поводу того, как прекрасная маленькая блондинка взяла меня в плен.

Хоуп посмотрела в эти смеющиеся голубые глаза, в которых от смеха уже выступили слезы, и не смогла сдержать улыбку.

– Наверно, я тебя тоже люблю, но это не означает, что я тебя развяжу.

Клинтон взял себя в руки и сказал:

– Мэм, он пытается сделать из вас дуру.

– Мэм? – переспросила она. – Минуту назад вы называли меня по-другому.

– Я извиняюсь. Я просто потерял терпение. Мне больно смотреть на то, как вы выслушиваете все эти дешевые фразы, которые у него всегда наготове для первой встречной. Что мне сделать, чтобы убедить вас в том, что он лжет? – Он шумно вздохнул.

– Вы ничего не можете сделать, поэтому лучше поберегите слова для более подходящего случая, – вежливо сказала она. Через полчаса Клинтон сказал:

– Мне необходимо воспользоваться вашим туалетом.

– Можете помочиться не снимая брюк. – Она как-то не подумала об этом возможном затруднении, но тем не менее не собиралась развязывать ни одного из них.

Она извиняющимся взглядом посмотрела на Прайса, он кивнул ей в ответ:

– Со мной пока все в порядке. Но если телефон не отремонтируют до вечера, мне, "видимо, придется попросить у тебя цветочную вазу.

Она принесла бы, подумала Хоуп. Ее не затруднило бы оказать Прайсу такую услугу. Она взглянула на Клинтона – ни за что, она бы не справилась с отвращением, даже если бы пользовалась пассатижами.

Хоуп поднимала телефонную трубку каждые полчаса. Солнце постепенно скрывалось за горами. Клинтон беспрестанно ерзал на стуле и, похоже, был в отчаянии. Прайсу наверняка тоже было неудобно, но он старался не подавать виду. Он улыбался Хоуп каждый раз, когда ловил ее взгляд, хотя разбитое лицо делало улыбку больше похожей на гримасу. В сумерках, когда она в очередной раз подняла трубку, она услышала длинный гудок, – Есть! – радостно воскликнула Хоуп и открыла записную книжку, чтобы найти телефон полиции.

Прайс назвал ей номер, и хотя она и так была почти уверена в том, что он говорил правду, в это мгновение она уже не сомневалась. Ее лицо осветилось радостью, и она широко улыбнулась Прайсу, набирая номер.

– Департамент полиции, – ответил бодрый мужской голос.

– Алло, это Хоуп Бредшоу, лыжная база «Крессент-Лейк». У меня здесь два человека. Один – Прайс Таннер, другого зовут Клинтон. Каждый утверждает, что он – помощник шерифа, а другой – убийца. Вы мне не скажете, кто из них кто?

– Черт побери! – загремел голос – Черт! Извините, я не хотел ругаться. Вы сказали, что у вас и Таннер, и Клинтон?

– Да. Кто из них помощник шерифа?

– Таннер. Но в каком смысле они у вас? То есть…

– Они оба у меня под прицелом, – сказала она. – Как выглядит Таннер? Какого цвета у него глаза? Голос в трубке был явно в замешательстве – Глаза? Э… Он примерно шесть футов два дюйма ростом, вес примерно двести фунтов, темные волосы, голубые глаза.

– Спасибо, – ответила Хоуп, благодарная полицейским за то, что они могли давать такие исчерпывающие описания внешности. – Вы бы хотели поговорить с Таннером?

– Да, мэм, конечно!

Взяв телефонный аппарат в руки, она понесла его к Таннеру, но провод оказался слишком коротким.

– Одну минуту, – сказала она в трубку и положила ее рядом с телефоном.

Она побежала в кухню за своим разделочным ножом. Вернувшись к Прайсу, она встала на колени и разрезала галстук, стягивающий его запястья. Затем занялась связанными ногами. Потирая запястья, он сказал:

– Тебе нужен радиотелефон или телефон со шнуром подлиннее.