Неприличная страсть   ::   Маккалоу Колин

Она сразу же вспомнила ваш с ней разговор. Это ведь нечасто бывает, чтобы сестра с такой подготовкой, как у тебя, приходила и заявляла, что хочет ухаживать за сумасшедшими. По крайней мере, я так думаю. Ну, сама можешь представить, это для меня было как манна небесная узнать, что ты здесь. Так что я тут целый день болтаюсь. Старшая предложила сходить за тобой в отделение, но мне не хотелось тебя отрывать, а кроме того, я ужасная трусиха. Бог ты мой, как же мне не хочется идти сейчас домой и встретиться с бедной мамой, — она замолчала, чтобы немного успокоиться. — Так что вот. Сделала грязное дело за несколько часов, а теперь плачусь тебе в жилетку.

— Плачься столько, сколько тебе надо, Салли, ты же знаешь. Я ведь тоже тебе плакалась.

Лицо сестры Доукин немного прояснилось. — Да, действительно, было дело. Ух, эта чертова сучка Педдер!

— Ты не знаешь, что с ней случилось потом?

— Нет, и знать не хочу. Да, скорее всего, замуж выскочила, ставлю свое годовое жалованье. Педдер не из тех, кто будет зарабатывать себе на жизнь.

— Раз так, будем надеяться, что ее муж, кто бы он ни был, хорошо зарабатывает и оптимист по натуре.

— Да, — согласилась сестра Доукин с несколько отсутствующим видом. Она колебалась, потом глубоко вздохнула, как будто ей предстояло взяться за какое-то крайне неприятное дело, и смущенно сказала:

— На самом деле, Онор, есть еще и другая причина, помимо папы, по которой я хотела тебя увидеть. Когда Старшая в «Каллан-парке» сказала мне, что ты здесь, меня как будто что-то стукнуло. Скажи, пожалуйста, ты случайно не читаешь ньюкаслские газеты?

Сиделка Лэнгтри выглядела озадаченной, но насторожилась.

Сестра Доукин кивнула.

— Я так и знала, что ты не девушка из Хантер-Вэлли, поэтому, когда я узнала, что ты здесь, у меня появилась мысль, что ты не читаешь ничего, что имеет отношение к Ньюкаслу. Иначе, я думаю, ты бы здесь не осталась.

Сиделка Лэнгтри вспыхнула, но выражение ее лица было таким гордым и неприступным, что сестре Доукин пришлось преодолевать себя, прежде чем продолжить.

— Твое отношение к Майклу Уилсону в те дни на Базе номер пятнадцать было настолько понятным для меня, что, откровенно говоря, я ожидала, что между вами все сладится после войны. Но когда я прочитала ту историю в ньюкаслской газете, я догадалась, что ничего у вас не сладилось. А потом я узнала, что ты в Мориссете, и тогда мне показалось, что, может быть, ты решила осесть где-нибудь поблизости, но не слишком близко, надеясь случайно столкнуться с ним или увидеться потом, когда все утрясется… Онор, ты ведь не имеешь ни малейшего представления, о чем я говорю, да?

— Да, — прошептала сиделка Лэнгтри онемевшими губами.

Сестра Доукин не дрогнула. Слишком часто она сталкивалась с ситуациями, подобными этой, чтобы отступить, но она всегда исполняла свой долг с великой добротой, пониманием и искренностью.

— Моя дорогая, Майкл Уилсон умер четыре месяца назад.

Лицо сиделки Лэнгтри стало пустым, невыразительным и безжизненным.

— Я терпеть не могу болтать о чужой личной жизни, Онор, и сейчас я рассказала тебе об этом не для того, чтобы полюбоваться, как ты страдаешь. Но я думала, что, если ты еще ничего не знаешь, то тебе нужно узнать. Я когда-то была в твоем возрасте и я знаю, через что ты проходишь. Надежда может быть самой жестокой вещью в мире, и бывает так, что самое большее, что может один человек сделать для другого, это убить безнадежную надежду. Я решила, что, если я скажу тебе об этом сейчас, ты может быть захочешь еще что-то изменить в своей жизни, прежде чем будет слишком поздно и ты поймешь, что тебя окончательно засосало. Так, как когда-то меня. И пусть лучше ты узнаешь об этом от меня, чем от какого-нибудь торговца рыбой в один прекрасный день.