Опал императрицы (Опал Сисси)   ::   Бенцони Жюльетта

В конце концов, вполне возможно, радость Альдо объяснялась только тем, что Вена – пусть даже он изо всех сил старался об этом не думать – для него значила больше, чем отправная точка погони за очередной пропавшей драгоценностью. Разве порой из самых глубин его памяти не доносился веселый голосок, объявлявший: «На Рождество я еду в Вену, к бабушке»?

Естественно, в столице Австрии проживало немало бабушек, и из этой короткой фразы можно было выудить не так уж много информации, но Морозини обладал замечательной памятью. Однажды услышанное имя застревало в ней навеки, а Мориц Кледерман, отец Лизы, как-то в холле лондонского «Ритца» произнес при нем имя графини фон Адлерштейн. Выяснить ее адрес, наверное, не составит труда, и Альдо решил нанести старой даме короткий визит. Хотя бы затем, чтобы навести справки о ценной сотруднице, слишком внезапно пропавшей из виду. Конечно, ради одного этого он не стал бы трогаться с места, но, раз уж случай представился, глупо было бы им не воспользоваться: история Мины-Лизы почти столь же захватывающа, как та, что связана с нагрудником.

Морозини сошел с поезда на вокзале Императрицы Елизаветы. С плотно затянутого облаками неба лил дождь, но это не помешало путешественнику весело насвистывать аллегро Моцарта, усаживаясь в такси, которое должно было доставить его в «Захер» – самый любимый его отель в городе.

Истинный памятник знаменитому искусству жить венцев, приятное воспоминание об Австро-Венгерской империи, «Захер» носил имя своего основателя – бывшего повара князя Меттерниха. Роскошное здание в стиле «бидермейер» возвышалось как раз позади Оперы. Начиная с 1878 года здесь останавливались все имперские знаменитости в области искусства, политики, военного дела и гурманства, а также важные особы из-за границы. С отелем были неразрывно связаны воспоминания об изысканных трапезах эрцгерцога Рудольфа, трагического героя Майерлинга, его друзей и их прекрасных подруг. Однако эта царственная и романтическая тень ничем не омрачала заведения, второй достопримечательностью которого был шоколадный торт с начинкой из абрикосового варенья, подававшийся со взбитыми сливками – слава этого торта прогремела на весь мир. Фрау Анна Захер, последняя представительница рода, вела дело железной рукой в бархатной перчатке. Она курила гаванские сигары, воспитывала неласковых мопсов и, несмотря на возраст и располневшею талию, умела, как никто, присесть в реверансе перед членами императорских или королевских семей.

Именно она появилась на пороге, стоило Морозини войти в холл, украшенный живыми растениями и двумя аллегорическими женскими фигурами в два человеческих роста и с могучими грудями. Будучи всего-навсего скромным князем, Морозини удостоился лишь чести поцеловать пухлую руку, как поступил бы с любой хозяйкой любого дома, принимающей его у себя. Присутствие этой женщины придавало отелю особое очарование: Анна Захер умела принять каждого в соответствии с его рангом, а если приезжал завсегдатай, его встречали как истинного друга. Это относилось и к Морозини. Тяжеловатое, но все еще свежее лицо, обрамленное серебряными волосами, озарилось радостной улыбкой.

– Так приятно видеть вас, ваше сиятельство, словно вы привезли с собой прекрасное солнце Италии. Я счастлива снова сказать вам: добро пожаловать в этот дом!

– Очень надеюсь услышать это от вас еще много-много раз, дорогая фрау Захер!

– Это одному богу известно! Я ведь не молодею.

– Сколько времени вы пробудете у нас?

– Понятия не имею. Зависит от дела, которым мне предстоит заняться. Но это не единственная причина, другая – вечерний спектакль в Опере в среду...

– Ах, «Кавалер роз»! Чудесно, чудесно! Это будет удивительный вечер! Выпьем вместе традиционную чашечку кофе, пока ваши вещи отнесут в номер?

– У вас заведены для друзей прелестные обычаи, фрау Захер. Грех отказываться.