От всего сердца   ::   Гудмэн Джо

Утешало его лишь то, что он посвятил Элис не во все свои замыслы. Грей желал отомстить ей так же, как и своей семье. Первой освобожденной им рабыней стала негритянка с плантации в Уэстерли, камеристка Элис — Кристобель.

Внезапно Грей заметил, что Беркли наблюдает за ним. В лунном свете глаза ее казались почти черными и смотрели пристально, изучающе. Грей чуть смущенно улыбнулся.

— Расскажи, о чем ты сейчас думаешь, — попросила Беркли.

Грей покачал головой:

— Уже рассказывал.

— Ну и что? Мне приятно слышать твой голое. Расскажи, что ты делал потом, о чем думал.

Грей вздохнул. Он не мог отказать Беркли, и это принесло ему облегчение. У него была потребность выговориться.

— Наверное, ты была разочарована, узнав, что я не Сокольничий.

— Ничуть. — Беркли провела пальцем по его груди. Она помнила, что Грей всегда утверждал, будто Сокольничий — это другой человек. Еще до того, как к нему вернулась память, Беркли заподозрила, что Грей имел несколько иное отношение к этому имени, чем считалось. — Ты взял это имя, получив вместе с ним славу и проклятия, чтобы сохранить тайну Декера. Иначе он и Джоанна не могли бы продолжать свою деятельность, связанную с «Подземкой». Но ведь и ты целых шесть лет занимался тем же самым. Не будь ты «кондуктором» «Подземки», не встретился бы с Декером. Я не стала уважать тебя меньше оттого, что ты не Сокольничий. — Палец Беркли замер. — Но может, ты сам стал ценить себя меньше?

— Не в том дело. Я жалею о том, что действовал не по убеждениям. Как-то раз Джоанна назвала мои поступки благородными. Мне стало неловко, ведь я руководствовался лишь чувством мести.

— Кто-то сказал мне, что добрые поступки зачастую совершаются отнюдь не из благородных побуждений. Порой они становятся результатом эгоистических помыслов.

— Это я тебе сказал.

— Верно. — Беркли прикоснулась пальцем к его губам, мягко заставляя умолкнуть. — На мой взгляд, все не так просто. Ты начал с мести, но, в конце концов, принял идеи, которых прежде не разделял. Иначе ты не скрывал бы так долго свою деятельность от семьи. Ты дал им повод считать тебя никчемным прожигателем жизни, они решили, что виной тому твое происхождение. Раньше они терзались мыслью, что плохо тебя воспитывали. Теперь успокаивали себя тем, что неудачно выбрали ребенка. Ты мог в любой момент рассеять их заблуждение, но не сделал этого. Ни после того, как освободил первого раба, ни тогда, когда на твоем счету их оказалось больше двух десятков. Вероятно, они вообще ничего не узнали бы, если бы тебе не пришлось прийти на помощь Декеру. — Беркли ласково поцеловала Грея. — По-моему, ты не понимаешь, что такое месть. Что-бы жертва почувствовала себя жертвой, она должна знать, кто и за что ей мстит. То, что ты, в конце концов, рассказал семье о своей деятельности, — результат случайности, а не умысла.

— Не пора ли воздвигнуть мне памятник? — осведомился Грей.

Беркли рассмеялась:

— Утешайся тем, что в тебе гармонично сочетаются простота и утонченность, мудрость и безрассудство, загадочность и открытость. Тебе придется смириться со своими противоречиями или до конца жизни бороться с самим собой.

Грей схватил Беркли за руку:

— Уж лучше я буду до конца жизни бороться с тобой!

Беркли видела, что Грей хочет рассмешить ее, но почему-то ей не было весело.

— Ты хотел отомстить родственникам, но не желал им смерти. Не забывай об этом, когда будешь думать о прошлом. А Гаррет стремился убить тебя.

— За то, что я опозорил семью.

— Нет. Ему было мало того, что семья отвергла тебя. Гаррет считал, будто ты осквернил все то, что ему предстояло унаследовать. «Бью-Риваж». Элис. Фамильное украшение, которым так дорожила его мать и которое по праву принадлежало тебе.