Озорная леди   ::   Холбрук Синди

Мать Чентел, заболев тяжелой лихорадкой, вскоре последовала за ним, оставив маленького сына на попечение его единоутробной сестры, которой тогда исполнилось только семнадцать.

Мамино наследие ясно проглядывало во внешности ее детей, однако если в Чентел сохранились ее яркие краски — блестящие рыжие волосы, как на картинах Тициана, и глаза глубокого зеленого цвета, то в Тедди все было каким-то стертым и размытым: шевелюра цвета ржавчины и неопределенного оттенка глаза; к тому же свежая сливочно-белая кожа Чентел не была покрыта веснушками, столь обычными у рыжих, в то время как Тедди не избежал этой напасти. К тому же уже в юном возрасте Тедди был склонен к полноте, Чентел же это никак не угрожало.

— Тедди, сегодня ночью ко мне приходил человек в маске за черной шкатулкой, — выпалила Чентел, усаживаясь в кривоногое кресло рядом с братом.

— Черной шкатулкой? — повторил Тедди в полном недоумении.

— Да. Ты вручил ее мне на прошлой неделе!

Тедди уставился на сестру пустыми глазами, в которых ничего не отражалось; до Чентел вдруг дошло, что он не понимает, о чем она говорит. Черт возьми, она рисковала жизнью ради шкатулки, о которой он даже не помнит!

— На прошлой неделе ты дал мне черную шкатулку и велел хранить ее как зеницу ока!

— Разве? — Его лоб прорезала глубокая морщинка. Потом вдруг на него нашло просветление. — Да, точно, так и было. А кто за ней приходил?

— Не знаю. — Чентел нервно комкала в руках салфетку. — Он был в маске и не представился.

— И мистер Тодд его впустил в дом? — недовольно воскликнул Тедди. — Я тебе давно говорил, Чентел, что его пора заменить. У него не все в порядке с головой.

— Мистер Тодд никого не впускал, — терпеливо объяснила Чентел. — Незнакомец сам себя впустил, он вошел через балконную дверь в мою спальню.

— Какой кошмар! Это же неприлично! Абсолютно недопустимо! — То, что Тедди в свое время заучил, он знал очень хорошо.

— Конечно, это неприлично. А то, что он меня держал под дулом пистолета, допустимо? — спросила Чентел с досадой.

— Что ты говоришь! Какая вопиющая невоспитанность! — возмутился ее брат.

— Да, он вел себя как самое настоящее чудовище. Но скажи мне, Тедди, что такого важного было в этой шкатулке?

— Мне все это не нравится, совсем не нравится. — Тедди озадаченно покачал головой.

Вдруг его взгляд приобрел некую осмысленность, и Чентел затаила дыхание — кажется, он вспомнил!

— Слушай, а он пришел не за сокровищем, как ты думаешь? Черт побери, если он охотится за нашим сокровищем, то пусть лучше не попадается мне на глаза!

Слабая надежда, зародившаяся у Чентел, бесследно испарилась, и она терпеливо, как ребенку, стала ему втолковывать:

— Нет, Тедди, я убеждена, что там было что-то другое. Он сам мне сказал. Только не говори мне, что в шкатулке хранилось что-то, связанное с нашим пресловутым сокровищем! Какая-нибудь карта или что-то в этом роде!

— Почему ты говоришь «пресловутое»? Оно существует на самом деле! Так утверждала мама.

Чентел отрицательно покачала головой:

— В любом случае ночной гость этим не интересовался.

— И пусть не интересуется, а то ему не поздоровится? Все равно он ничего не найдет: мы с Недди так хорошо спрятали карту, что никто посторонний в нашу тайну не проникнет.

— Ты же знаешь, что никакой карты нет и не было! — не сдержалась Чентел.

— Ее не было, зато теперь есть. Мы с Недди долго работали и нанесли все наши соображения на карту. Вот увидишь, мы скоро найдем сокровище Ковингтонов, — торжественно заявил ее брат.

— Но ведь это только легенда! — Чентел слегка потянула Тедди за рукав. — Это всего лишь семейное предание.