Последняя любовь царя Соломона   ::   Сандлер Шмиэл

Ведущий знаменитого телеканала представляет Его, как нового министра по делам религии государства Израиль, а Ее, как очаровательную супругу «перспективного министра». Далее (какой сюрприз) почти вплотную к блистательной супружеской паре стоит сама госпожа Ротенберг с развевающимися на ветру седыми буклями.

Прислушавшись к политическим прогнозам словоохотливого комментатора, я узнаю, что моя бывшая неудавшаяся любовница ушла в свое время с «Плешивым» в глубокое подполье, и после вооруженного переворота вознеслась с ним на вершины власти. Она же «убедила» новый парламент уважать традиции древнего народа, и не преследовать опальных религиозных деятелей; а также не отделять религию от государства, и вернуть в кабинет министров их наиболее ярких представителей, не запятнавших себя кровью борцов, сражавшихся в рядах глубокого подполья.

На последних выборах, Плешь (как оказалось, выходец из Марокко), навострился ходить на праздники к евреям — выходцам из Украины: теперь они уже были большинством в стране, и электорат требовал, чтобы Плешь официально подался в «украинцы». Для этой цели он отрастил запорожские усы, натянул шаровары и выучился танцевать гопака. А когда дело дошло до выборов, изображая Тараса Бульбу, он зычно кричал в сторону портрета с изображением Соломона Третьего (то есть, моего изображения) — «Я тебя породил, я тебя и убью!» Таким образом, он хотел показать избирателям, что главная заслуга в свержении монархии принадлежит все же ему.

Как в этой компании снова оказался Тип, я не знаю, но подозреваю, что, удачно разыграв меня в Лос-Анджелесе, он вернулся в страну, где Изольда Михайловна, на правах героической подпольщицы, составила ему протеже перед бывшим оппозиционером и ныне продажным премьером.

Тип отрастил усы и бороду, чтобы уменьшить сходство со мной.

Он стоял на трибуне и вежливо махал ручкой в камеру, и я вдруг понял, что машет он не народу Израиля, а именно мне. Рядом с ним улыбалась его жена, и я почувствовал, что и она улыбается не кому-нибудь, а лично мне.

Как она все-таки красиво «застрелилась» на моих глазах, подлая. Недаром ведь спала с режиссером, артистка, роковая женщина… Вот только издеваться надо мной, им не стоило бы. Впрочем, ведь я побежденный, а с такими не церемонятся.

Но, кажется, она что-то говорит мне, я вижу, как она шевелит губами, как бы приветствуя публику на площади царей Израилевых. «Что ты хочешь сказать, Вероника, ты жалеешь, о том, что произошло?»

По движению губ я угадываю то заветное слово, которое она произносит — «Тюфяк!» Да, я не ошибся, она обращается ко мне и мною хочет быть услышана.

Господи, и впрямь тюфяк я. За что, Господи, за что ты сделал меня тюфяком? За что отнял у меня любовь? Нет, не то все это, не то я говорю. Прости меня, Вероника! Я благодарен тебе, Господи, за то, что любовь эта в жизни моей была. Я люблю, и любил Веронику, но не эту, которая на экране, а ту, которая искренне (она не могла меня обманывать) отвечала на мои чувства.

Что, что с тобою случилось, девочка моя, почему ты предала меня?

Я люблю мою прежнюю Веронику — чудную добрую славную женщину, которую знал и боготворил. И никой Тип никогда не отнимет ее у меня.

Да, в жизни она умерла для меня, но она живет в моем сердце.

И что только женщины находят в таких как Тип? Будь ты проклят, Типяра, на веки вечные! Не потому что причинил мне страдания, а потому что отнял у меня женщину, которую я любил больше жизни.

Любовь моя, Вероника, я думаю о тебе всечасно. Я не верю, что ты способна на предательство. Как всегда, ты пожертвовала собой ради меня. Я очень тоскую по тебе, родная. Но не отчаивайся, голубушка, мы обязательно будем вместе. Мы увидимся очень скоро. Я не заставлю долго ждать тебя, родная. Верь мне моя единственная и последняя любовь. Я приготовил для тебя и твоего мужа хорошую бомбу.