Предательство страсти   ::   Бакст Настасья

— Сегодня Лизхен приказала готовить самых сочных кур особым индийским способом, с перцем и приправами, а на гарнир подать обжаренный рис с фруктами и карамелью, — сказал барон, — и еще густой суп из баранины. Его подают в горшочках. Никогда не мог определить точно, что именно в него кладут. Зеленые сливы, коренья, томаты, морковь, зеленый лук, кусочки тушеного баклажана… Что еще?

— Баранину для этого супа за день подвешивают внутри очага на специальный крюк, чтобы она как следует пропиталась дымом, а перед тем как варить из нее бульон — обжаривают на решетке, — пробасил Зибберман и сглотнул слюну. — Моя мать тоже готовит такую похлебку.

— Твоя мать все еще жива? — удивился Рихард.

— Слава Богу, — Клаус снял шляпу и перекрестился. — В нашей семье все женщины живут долго.

Мари фон Штерн, по пути от своих покоев к столовой, была поглощена совершенно иными мыслями. В последнее время она видела, как сильно муж желает рождения наследника, и безмерно страдала. Молодая баронесса винила себя в охлаждении семейных отношений и боялась, что любимый муж разведется с ней. Закон позволяет развод в случае бесплодия. Однако, опасения ее были совершенно напрасны. Барон даже не помышлял о расторжении брака.

Во время обеда, когда Мари напряженно вглядывалась в его задумчивое лицо, и ей кусок в горло не шел от мысли, что возможно именно сейчас Рихард подбирает слова, чтобы сказать жене о том, что он решил развестись с ней, тот мучился вопросом, что можно преподнести жене на их вторую годовщину? Подарок должен быть не слишком дорогим, но изящным, потому что Мари наверняка догадывается, какие доходы приносит мужу ее приданое. Особенно, после того как русские стали приобретать их вино. Почти все драгоценности своей матери Рихард фон Штерн подарил жене еще до свадьбы. Ему же нужно было ее очаровать! Он пристально посмотрел на супругу и подумал, чего не хватает в ее облике? Кожа Мари сверкала как нежно-розовый жемчуг, темно-синее строгое платье хорошо оттеняло ее цвет. Чудные темные волосы, собранные в высокую модную прическу, были столь тяжелы, что Рихард видел, как одна из боковых шпилек вот-вот не выдержит и выпадет, освободив непослушные пряди. Корсет делал стройную от природы талию такой тонкой, что казалось, ее можно обхватить пальцами. Пожалуй, изысканная сетка для волос из тончайших золотых нитей, украшенная жемчугом, мелкими бриллиантами и топазами — то, что нужно. Это большое, и в то же время легкое украшение, в котором много камней, но они должны быть маленькими.

— Можно узнать, почему вы с такой ненавистью на меня смотрите? — неожиданно спросила у него Мари, сидевшая на другом краю огромного стола, рассчитанного на тридцать персон, не считая хозяев.

Прежде чем изумленный барон смог что-либо возразить или ответить, его жена уже вскочила со своего места и быстро вышла, причем плечи ее вздрагивали. Она плакала. Рихард нахмурился. Эти неожиданные истерики его утомили. Он подумал, что возможно, Мари следует отправиться на воды, она стала слишком нервной.

Баронесса же заперлась в своей комнате. К ужину она не вышла, сославшись на головную боль. Она звала к себе Лизхен Риппельштайн, но ей ответили, что фройляйн нет в замке. Она уехала в деревню закупить все необходимое для кухни замка. Около девяти часов в спальню Мари постучал Рихард и спросил, может ли он войти.

— Нет! Вы мне противны! Лицемер!

Барон не стал выяснять, почему именно жена считает его лицемером, и удалился.

Мари же залилась слезами. Деторождение и плотская любовь были связаны в ее сознании в единое целое и второе без первого, казалось прелюбодеянием. Она не может родить Рихарду ребенка, следовательно, не должна принимать его как мужчину.