Прелюдия к счастью   ::   Гурк Лаура Ли

Александр положил его вместе с деньгами и носовым платком в ящик стола.

Затем он выстирал одежду девушки и повесил ее сушиться на солнце. Осмотрев сад, Александр так и не нашел больше ничего, что могло бы принадлежать незнакомке. Он внес в дом краски, которые оставил вчера вечером в траве, и с отвращением швырнул в угол кухни свою испорченную картину. Затем опять вышел в сад, но уже с корзиной для овощей и пряностей.

Вернувшись в кухню, Александр принялся готовить суп. Взяв пригоршню лука из корзины, он потянулся за ножом. Она беременна, но не носит обручального кольца. Возможно, это была юная служанка, которая, совершив ошибку, убежала, скрывая свой позор. И, скорее всего, она украла одежду и пистолет у своего хозяина, решив, что это защитит ее одну на пустынной дороге. Александр внезапно почувствовал острую жалость к незнакомке и опять удивился, почему она его беспокоит.

Он принялся с остервенением нарезать овощи. Его это не волнует. И, стараясь оставаться равнодушным, он принялся забрасывать картошку, лук, морковь и пряности в котел с водой.

— Она может умереть, — сказал он сам себе, добавляя в суп чеснок, — но он не может взять на себя ответственность за это. Он уже и так проявил к ней достаточно своего участия.

Когда суп закипел, Александр поднялся в спальню, но девушка все еще безмятежно спала. Воспользовавшись представившейся возможностью, он принял ванну и побрился. Затем он надел чистую рубашку и брюки и перетянул свои чистые волосы новой ленточкой. Когда суп был готов, он решил покормить девушку. Но она опять металась по кровати, размахивая руками в воздухе, будто сражаясь с воображаемым противником, и рыдала. Александр попробовал было покормить ее с ложки, но она отказалась есть. И он был уверен, что незнакомка даже и не подозревает о его присутствии.

Куда бы она ни бежала, он преследовал ее. Когда бы она ни оборачивалась, он был рядом. Снова и снова она стреляла в него и видела, как он, истекающий кровью, падал. И снова он преследовал ее. Неужели она так никогда от него и не скроется? Она опять почувствовала, что его руки касаются ее лица, пытаются открыть ей рот. Он силой заливает ей что-то в горло. Уверенная, что он хочет отравить ее, она выплюнула эту жидкость и оттолкнула его руки.

Увидев, что вся его рубашка забрызгана супом, Александр вздохнул. Он снова зачерпнул ложку супа, еще раз пытаясь накормить ее. Три раза она уже выплевывала суп и отталкивала его руки. Но первый раз он еще стерпел. Потом он начал сердиться. А уж на третий раз он был уже взбешен.

— Mille Tonnerres! [7] — взорвался он и, зажав между пальцами ее подбородок, повернул ее голову к себе. — Ты что, хочешь умереть с голоду?

Незнакомка смотрела на него прозрачными невидящими глазами. И, воспользовавшись тем, что она открыла рот, как бы желая что-то сказать, он влил ей в рот ложку супа. Александр силой закрыл ей рот и, стараясь не обращать внимания на слабые кулачки, колотившие его, держал его так до тех пор, пока девушка не проглотила суп. Незнакомка уже устала бороться с ним и бессильно уронила свои кулачки. В перерывах между ее исступленными горячечными протестами ему все же удалось накормить ее. Александр кормил ее и кормил до тех пор, пока чашка не опустела.

Три дня он кормил ее супом и поил водой, протирал мокрое от пота тело девушки лавандовой водой и стирал простыни чаще, чем когда-либо в своей жизни. Но было видно, что девушке становилось все хуже.

Ее лихорадило сильнее, чем обычно, она все еще бредила, бормотала какую-то чепуху об ангелах в аду. Иногда она забывалась глубоким ровным сном и лишь изредка взмахивала во сне кулачками. А порой, съежившись от страха под одеялом, она что-то шептала, и Александр не мог понять, что же могло ее так напугать.

Он опасался, что несчастная может лишиться ребенка.