Сердце воина   ::   Монк Карин

— Станет ли она моей женой, Малькольм?

— Нет, — твердо ответил тот. — Она уже обвенчана.

Ариэлла знала, что обязана опровергнуть эту ложь. Ведь она уже обещала руку Гарольду, и теперь долг повелевал сдержать слово. И все же она молчала, завороженно взирая на Малькольма, от которого исходили невиданная сила и властность.

— Примите мои поздравления, миледи, — молвил наконец Гарольд, явно не испытывая ни горечи, ни сожаления. — Желаю многих лет счастья.

— Ты проделал немалый путь, лэрд Макфейн, — обратился к нему Дункан. — Так погости же у нас несколько дней, попируй и отдохни. Сегодня вечером у нас праздник. Уверен, твоим воинам он понравится.

— Увидишь, у Маккендриков много незамужних девушек, — подхватил Гэвин, сочувствуя Гарольду. — Среди них есть и любительницы приключений. Кое-кто из твоих молодцов наверняка выберет себе жену. Пусть только держатся подальше от блондинки по имени Элизабет. — Он бросил смущенный взгляд на Гордона. — Она уже помолвлена.

С этими словами Гэвин поскакал к замку, пригласив Гарольда с отрядом следовать за ним.

— Приказываю всем вернуться в замок, — сказал Малькольм, — и стеречь людей Родерика. Пора также накормить и развлечь тех, кто пришел нам на помощь.

— Будет исполнено, Маккендрик, — отчеканил Гордон, спрыгивая с коня. Вытянув перед собой меч, он опустился на одно колено и склонил голову в знак верности. — Да исполнится твоя воля!

Малькольм удивленно уставился на него.

— Встань, Гордон! Ты знаешь, что я не Маккендрик…

Зрелище, представшее его взору, заставило его умолкнуть. Все воины клана Маккендриков спешились, опустились на одно колено и склонили головы.

— Слава Маккендрику! — прокричали они, разорвав тишину холодного утра. — Слава нашему отважному лэрду, носителю меча!

Малькольм молча взирал на них. Слишком растроганный, он не мог произнести ни слова и даже потупился. Когда Малькольм поднял глаза, Маккендрики уже сели на коней и повернули их к замку.

Ариэлла смотрела на Малькольма, не веря своим глазам. Он и великолепный меч, висевший у него на поясе, излучали нестерпимо яркий свет. Даже окровавленная и неумело перевязанная рука не умаляла его величия, равно как и то, что Малькольм не опирался на больную ногу, щадя ее. Она поняла, что его физическая немощь не исчезла. Над телесным недугом меч не имел власти. И все же Малькольм превратился в сильного, отважного, достойного человека. Вот он, новый Маккендрик!

— Я ошибалась, — тихо прошептала Ариэлла. Как, не уронив себя, добиться его прощения? — Мне казалось, что воин, достойный владеть мечом, должен быть совершенен телом и душой. Элпин говорил о беспримерной силе, а я видела лишь твою слабость. Но оказалось, старик имел в виду силу духа, а не мышц. Еще он толковал о чести и отваге, а я не могла забыть, что ты не пришел на зов моего отца. Значит, Элпин подразумевал отвагу, необходимую для того, чтобы преодолеть собственный страх, встать в полный рост и принять бой. Как же я была глупа! — Она боялась его презрения: ведь ее представления были так наивны. — Я надеялась, что следующий лэрд моего клана будет безупречен, как мой отец. А между тем он вовсе не был безупречным. Человек как человек, — закончила она срывающимся голосом, — а люди всегда совершают ошибки. Ты сам убеждал меня в этом, но я не могла смириться с такой мыслью.

Ариэлла ожесточенно смахнула со щек слезы, желая даже в покаянии сохранить достоинство, но понимая, что это невозможно.

— Смириться с этим значило бы осудить отца за несчастья, причиненные нам Родериком. Это отец допустил, чтобы клан стал таким слабым, это он расстался с мечом, не веря, что нам грозит война. Такое правление погубило его самого и многих соплеменников. Но я не смела обвинять его во всем этом.