Сгорая от любви   ::   Дэйн Клаудиа

Жар, очевидно, не лишил ее способности говорить. Для поверженного врага или обычной женщины она была, несомненно, слишком воинственной и явно драчливой. К тому же разговорчивой. Возможно, она действительно тронулась. Тогда ее поведение выглядело бы в глазах Вулфреда более понятным.

– Я вытащил тебя из огня, – уже почти оправдывался он. – Спас от ужасной смерти!

– Не ты ли сначала разжег огонь в печи, чудовище? Только не считай меня за тупицу! И не воображай, что я поверю, будто бы ты не хотел причинить мне никакого вреда, разрушив мой родной дом! – Мелания подняла голову и посмотрела в лицо сакскому монстру, посмевшему бросить вызов ее рассудку. – Ты считаешь, что я должна пожать руку убийцы только потому, что он мне ее протянул? Я предпочла бы умереть, не видя твоего варварского лица. И не хотела бы лицезреть свою кровь на твоих грязных от преступлений руках! Ибо при твоем карликовом интеллекте ты еще, чего доброго, вообразишь, будто бы одержал победу! Ты ее не одержал! Для меня было бы почти счастьем сгореть, а не достаться тебе! Этого, увы, не произошло. Но, убив меня, ты все равно не победишь! Ибо я не умру неотомщенной!

– Спокойно и незаметно ты тоже не умрешь! – прорычал Вулфред.

– Пусть так! – выкрикнула Мелания, чуть приподнявшись с пола и став на четвереньки. – Но ты и все вы, узколобые кретины, считаете, что Рим и его жители не смогут устоять против вашего нашествия. А я знаю, что как раз ваша орда диких варваров не сможет устоять против всесильного Рима! Но так или иначе, увидев варварство, с которым ты и твои лишенные мозгов приспешники крушили здесь все, что попадалось под руку, я предпочитаю умереть, чем жить в мире, где ты сегодня якобы одержал победу!

Хотя Вулфред понял лишь часть обличительного монолога своей пленницы, ему было достаточно. Более чем достаточно… Слова Мелании разбередили в нем старые и еще кровоточащие раны. Разве Рим сегодня не был разбит? Рим постепенно погибал после многих поражений, подобных сегодняшнему. Пленница предпочитает скорее умереть, чем видеть его властителем даже такого маленького, принадлежавшего ей уголка огромной и совсем недавно всесильной Римской империи…

Глядя на Меланию, стоявшую на четвереньках у его ног и, казалось, готовую, как тигрица, прыгнуть и растерзать своего врага, Вулфред начинал верить в непоколебимость решения римлянки уйти из ставшей ей ненавистной жизни. Она воспламеняла его каждым словом, подавляла попытки противоречить ей на плохом, во многом ненавистном ему латинском языке и понять ее. Она сама подталкивала его к убийству. Подталкивала не: только словами, но и испепеляющим, полным ненависти взглядом.

Вулфред мрачно улыбнулся. Она сама безрассудно открыла истинную причину своего поведения: она хотела смерти, потому что не могла видеть, как ее прогнивший римский мир оскверняют руки нецивилизованных варваров. Но если она так хочет смерти, решил Вулфред, то не получит ее!

Она будет жить!

– Ты запугал ее, Вулфред, – сказал Сенред, входя в зал. – Посмотри, какая она маленькая!

– Змеи тоже бывают маленькими, – ответил Вулфред, не глядя на Сенреда, но не спуская глаз с лежавшей перед ним на полу женщины.

Сенред расхохотался и принялся внимательно рассматривать маленькую римлянку. Она была слишком мала даже для женщины. И вся в грязи…

Хотя Мелания и поняла всего несколько слов из варварского языка, которыми они перебросились, но почувствовала, что оба ведут себя не так, как если бы хотели ее убить.

Может быть, они оказались не столь безжалостны ми и кровожадными, как ей представлялось? Но ведь тот и другой были саксами! А саксы не знают пощады и с легкостью убивают людей. В том числе и женщин.

Мелания наблюдала за ними и прислушивалась к их разговору.