В День святого Валентина   ::   Майклс Ли

Коннор глубоко вздохнул и не нашелся с ответом.

— Значит, вот почему ты убежала? — спросил он. — Потому что… потому что любишь меня?

Она не смотрела на него.

— Я не хочу, чтобы ты был несчастлив. Если ты любишь Николь… — Она остановилась, а затем спокойно продолжила: — Если ты любишь Николь, будьте счастливы вместе.

— Но мы всего лишь друзья, и ничего больше!

— В любом случае это теперь не важно. — Она отвернулась от Коннора и уставилась взглядом в противоположный угол зала.

Сандра не могла смотреть ему в глаза. Один взгляд на него — и она не сможет сказать то, что намеревается. Надо, чтобы он понял.

— Кроме того, Коннор, — решилась она наконец, — я не смогу жить так, как хочешь ты. Не смогу жить с тобой, любить и знать, что нужна тебе лишь как мать твоего наследника. А вдруг это не сын, которого ты так хочешь? Я не смогу видеть свою маленькую девочку отвергнутой, как мой отец отвергал меня.

Он не пошевелился, но она чувствовала, как в нем закипает гнев.

— К черту все, Сандра! Я не твой отец. Если бы Сайлас был все еще жив, я бы прикончил его за то, что он сделал с тобой.

По ее спине от холодной ярости, что звучала в его голосе, побежали мурашки.

— Прости, — выдавила она, — но мне всегда было ясно, что тебя интересует только «Шервуд».

— «Шервуд», — ответил он после паузы, — был действительно важен для меня.

— Тоже мне новость, — произнесла она с горечью.

— Но и ты манила меня. Ты так привлекательна, Сандра. В тебе есть нечто большее, чем красота, — в тебе какая-то тайна… твои манеры… — Он помолчал. — Но ты была так холодна, так равнодушна, твой отец хотел, чтобы…

— Ради Бога, Коннор, — умоляла она, — я не хочу знать, как вы делили меня.

Он будто не слышал ее обвинения.

— Тем вечером, когда увидел, как ты разговариваешь с рабочими на линии, упаковщиками в погрузочном цехе, я захотел узнать, что за человек скрывается за этой ледяной оболочкой.

Сандра повернулась к нему с широко раскрытыми глазами.

— Тогда я начал наблюдать за тобой и влюбился, сам не признаваясь себе в этом. Слишком больно сознавать, что влюблен в женщину, которой все равно, жив я или нет.

Влюблен? Она задержала дыхание.

— Которая вышла за меня для того, чтобы убежать от отцовской твердой руки.

— Неправда, — только и смогла прошептать она.

— Ты это тогда хорошо скрывала. Тебе было все равно, с кем спать: со мной или с плюшевой игрушкой, с той лишь разницей, что с игрушкой меньше хлопот.

Сандра почувствовала, как кровь прилила к ее щекам.

— Неправда, — повторила она, — я никогда не отвергала тебя.

— Не отвергала? Ах, ну да, тебе ведь просто было все равно! В постели ты была такой светской дамой, что каждый раз, когда хотел тебя, я считал себя преступником. — Он с трудом перевел дыхание. — Единственный раз, когда я почувствовал, что ты действительно хочешь меня, был тот вечер, когда умирала графиня.

— Я была так одинока, — призналась Сандра.

— Но уже на следующее утро маска великосветской дамы вновь была на тебе. Ты ведь сказала мне «спасибо» — Бог мой, Сандра, и представить невозможно, как ты меня оскорбила! И отдала мне назад мои кольца…

— Мне противно было думать, что ты просто жалеешь меня. Чувствуешь себя обязанным за то, что мы занимались любовью. — Она приложила руку к виску. У нее кружилась голова. — Так вот почему ты переехал в гостевую комнату, когда мы еще были вместе?

— Ты называешь это «быть вместе»? Я так хотел тебя! Спать одному в таких условиях проще.

— А я думала, что не устраиваю тебя в постели, что ты от меня устал. — Ее тело сотрясалось от рыданий.

Но Коннор уже был рядом, он обнял ее и прижал к себе. Она обхватила его руками, ища утешения и ласки.