Валентинов день   ::   Фэйзер Джейн

Мария пришла в восторг от столь щедрого предложения и возможности снова окунуться в бурный водоворот светской жизни. Когда отец Эммы умер, Мария стала постоянной компаньонкой девушки.

Такие обстоятельства устраивали обеих. Хотя Марию никто не назвал бы умной женщиной, она знала всех и каждого, имела безупречные связи и наилучшим образом подходила для того, чтобы сопровождать богатую юную наследницу в обществе. Мария отличалась добродушием и покладистостью, никогда не пыталась повлиять на суждения или поступки Эммы, поэтому они прекрасно ладили.

— Пойду проверю, в те ли комнаты носят коробки и баулы, — проговорила Мария. — Эмма, дорогая, ты займешь большую прелестную спальню, которая выходит во внутренний двор, а я устроюсь в той, что выходит на улицу.

— Чепуха! Ты спишь очень чутко и не сомкнешь глаз, если твои окна будут смотреть на улицу, — ответила девушка. — А я сплю как бревно. Так что занимай заднюю спальню.

Мария колебалась только минуту, потом пробормотала:

— Ты очень добра. — И быстро добавила: — И очень предусмотрительна.

Эмма так и не отошла от окна. Стычка между ее кучером и кучером грузовой подводы разгоралась не на шутку. Вокруг начала собираться толпа. Джон был крупным мужчиной, но кучер подводы с виду очень походил на борца. Эмма уже начинала подумывать, не послать ли дворецкого Харриса, чтобы тот залил водой разгорающееся пламя, пока кого-нибудь не покалечили, но в это время из-за угла Одли-стрит выкатился пароконный экипаж.

Возница натянул поводья и остановил лошадей в дюйме от препятствия. Его движения казались чуть ли не ленивыми, но Эмма, которая сама неплохо правила лошадьми, знала, что для подобного маневра требовалась холодная голова, твердая рука и точный расчет. Ничего меньшего она и не ожидала от Аласдэра Чейза, который бросил поводья груму в ливрее и соскочил на землю.

На нем был вожделенный для многих джентльменов жилет «Клуба четырех коней» в голубую и желтую полоску, из кармана дорожного сюртука с накидкой торчали концы запасных кнутов. Он обратился с какими-то словами к враждующим сторонам, и, хотя Эмма не слышала, что он сказал, результат последовал незамедлительно: Джон полез на козлы дилижанса, а кучер подводы заставил лошадей попятиться. Аласдэр крикнул груму, чтобы тот подъезжал к парадному, сам же мгновение помедлил и посмотрел на дом. Заметив в окне Эмму, Аласдэр приветственно приподнял касторовую шляпу с загнутыми полями, а затем тут же исчез из виду и начал подниматься по ступеням под окном.

Эмма ждала. Слушая звуки его легких шагов на лестнице, она дала себе слово, что, разговаривая, не будет ни раздражаться сама, ни раздражать собеседника.

Аласдэр вошел в салон. И от его раскрасневшихся щек и сияющих глаз повеяло свежестью.

— Боже милостивый, Эмма, кто бы мог подумать, что у тебя столько багажа! Неужели двум женщинам нужно так много? Тут дюжины коробок и баулов. Я чуть себе шею не сломал, когда перелезал в вестибюле через сундук с платьями.

Он швырнул шляпу и кнут на обитый бархатом столик у дивана и стянул перчатки. Все его движения казались плавными, гибкими, очень продуманными.

— Ну, как тебе понравился дом? Подходит?

— Мария очень довольна, — ответила девушка. — А у меня еще не было времени как следует его осмотреть.

Если Аласдэр и был разочарован равнодушным ответом, то виду не показал.

— В доме есть музыкальный салон, — объяснил он. — На первом этаже, окнами во внутренний двор. Думаю, фортепьяно тебе понравится. Оно парижское, с очень приятным тембром.

— Спасибо, — проговорила девушка. Она понимала: если инструмент выбирал Аласдэр, жаловаться не придется. Но и прыгать от радости по этому поводу нечего.