Авиаторы об авиации   ::   Галлай Марк Лазаревич

Впрочем, такой эпиграф отлично подошел бы и к тому, что им

уже написано...

* * *



Я говорил о том, как много в книге «Русское небо» примет авиации тридцатых

годов.



Но многое в ней служит и утверждению наших моральных норм вообще. «Из-за лени

и халатности одних мы вынуждены устраивать штурмы, работать через силу. Работа

перекладывается на плечи других, более сознательных...» — с возмущением

говорит командир отряда летчиков Хрусталев. Слова, видимо, справедливые не

только применительно к авиации и не только для своего времени.



Или другое высказывание того же Хрусталева — персонажа, явно

олицетворяющего будущее воздушного флота, да и, пожалуй, всего нашего общества:

«По личному опыту я знаю, что так называемые бузотеры в боевых условиях нередко

оказываются смекалистыми людьми». Не бояться «бузотеров» — не это ли во все

времена было приметой умного, широко мыслящего, уверенного в себе

руководителя...



В заключение автор этих строк должен признаться, что не может говорить о

«Летчиках» и других произведениях Ивана Спиридоновича Рахилло без некоего

особого, личного к ним отношения. Дело в том, что знакомство с этими

произведениями — как и с другими хорошими книгами об авиации — много

лет назад сыграло свою роль при выборе пишущим эти строки собственного пути в

жизни, за что он будет до конца дней своих искренне благодарен их авторам.

Конечно, мне могут заметить, что это — не более как факт моей личной

биографии, ни малейшего общественного значения не имеющий. Подобное возражение

было бы справедливо, и я не стал бы упоминать об этом факте, если бы не был

уверен, что то же самое могут сказать о себе многие сотни, а может быть, и

тысячи людей, которые пришли в те времена в нашу авиацию и составили основной ее

костяк в военные, да и в послевоенные годы.



Впрочем, зачем говорить только о прошедшем?



Если сочинения Рахилло прочитает молодой читатель наших дней, он

многое — «авиационное» и не только авиационное — почерпнет из них, а

может быть, — кто знает? — и повторит судьбу читателей, впервые

познакомившихся с ними около сорока лет назад. Счастливую судьбу людей,

связавших свою жизнь с авиацией.





«Ищите меня в том, что я пишу...»

Антуана де Сент-Экзюпери часто называют писателем-летчиком.



Вообще говоря, это так: он был и тем, и другим. Но эта черточка, соединяющая

слова «писатель» и «летчик» — будто бы невозможно их существование

независимо друг от друга, — вызывает во мне внутренний протест. Мы знаем

немало писателей-летчиков, писателей-партизан, писателей-моряков,

писателей-дипломатов — словом, людей, проживших интересную, профессионально

нестандартную жизнь, а потом сумевших рассказать о ней достаточно внятно, чтобы

не растерять эту «интересность» по дороге от своей памяти к листу бумаги. Но

отнять у них эту черточку невозможно: такой проверки они, как правило, не

выдерживают. И не раз бывало, что, скажем, педагог или партизан, написав

отличную книгу о пережитом, терпит решительное фиаско, когда пытается писать

повесть, роман или иное произведение «литературы вообще».



Экзюпери — не таков. Легко представить себе его не летчиком, а, скажем,

моряком, геологом, хирургом, кем угодно — лишь бы человеком живого дела

(«сидячие» профессии были ему явно не по темпераменту: ни за столом конторского

служащего черепичного завода, ни в амплуа агента по продаже автомобилей он, как

известно, не удержался).

Но кем бы он ни был в жизни, Экзюпери все равно всегда остался бы Экзюпери!

Его произведения далеко выходят за пределы одной профессии. Они —

литература общечеловеческая. Даже «Военный летчик», как справедливо замечает Р.

Грачев, автор комментариев к однотомнику сочинений Экзюпери , «родился внешне (только

внешне! — М. Г.