Чистое сердце (Пограничные бродяги - 3)   ::   Эмар Густав

Согласны вы на это?

- Но не лучше ли нам сесть на лошадей, выехать в поле, расстилающееся перед нами, и довести дело до конца сейчас же?

- Меня бы это устроило, но, к сожалению, я вынужден отказаться от этого удовольствия. Повторяю вам, что мы не можем драться, по крайней мере в настоящую минуту.

- Но почему? Почему?! - воскликнул молодой человек с лихорадочным нетерпением.

- Вот по какой причине, если уж вы непременно хотите знать: военачальники техасской армии дали мне в высшей степени важное поручение к генерал-губернатору Гальвестона, генералу Рубио, и вы слишком благородны, чтобы не понять, что я не имею права рисковать жизнью, которая в данное время принадлежит не только мне.

Полковник поклонился с изящной вежливостью, и заткнув свой пистолет за пояс, проговорил:

- Я весьма сожалею о том, что здесь произошло. Извините меня, сеньор, что я не сумел сдержать своей гневной вспышки. Я сознаю, насколько ваше поведение было благоразумно и деликатно. Смею надеяться, что вы извините меня.

- Забудем о том, что здесь произошло, полковник. Как только я исполню поручение, я буду к вашим услугам, а теперь, если ничто вас здесь не задерживает, поедем вместе в Гальвестон.

- С удовольствием принимаю ваше предложение. Между нами заключено перемирие, а потому будьте так добры считать меня пока одним из ваших друзей!

- Отлично! Я был убежден, что мы придем к этому. Так на коней, и в путь!

- Я ничего не имею против этого, но позволю себе обратить ваше внимание на то, что теперь только полночь.

- Что вы этим хотите сказать?

- А то, что до восхода солнца, а может быть и дольше, нам невозможно будет найти лодку для переправы.

- Об этом не беспокойтесь, полковник: в моем распоряжении лодка, которая ждет меня, и я буду счастлив предложить вам место в ней.

- Гм! Я вижу, все предосторожности вами приняты, господин революционер; вы никогда не попадаете в затруднительное положение.

- И причина этому крайне проста. Угодно вам, чтобы я объяснил ее?

- Признаюсь, мне очень любопытно познакомиться с ней.

- Она состоит в том, что мы до сих пор обращаемся к сердцам наших союзников, а не к их кошелькам. Ненависть к притеснителям-мексиканцам делает из каждого нашего единомышленника преданного повстанца, надежда на освобождение заставляет его добровольно жертвовать для нас всем - вот в чем весь секрет. Вам хорошо известно, полковник, что в каждом человеке живет врожденный инстинкт борьбы. Восстание или оппозиция - как вам угодно будет это назвать - и есть воплощение этого инстинкта.

- Это правда, - сказал, смеясь, полковник.

После этого разговора собеседники, временно сделавшиеся вследствие непредвиденных обстоятельств друзьями, сели на лошадей и поехали рядом.

- У вас очень оригинальные мысли и убеждения, - начал снова полковник, которого забавляли слова американца.

- Ах, вовсе нет! - возразил тот беспечно. - Эти убеждения только плоды долголетнего опыта. Я не требую от человека более того, что он, по природе своей, может дать, и поступая таким образом, я уверен, что никогда не ошибусь. Например: предположите, что мексиканцы были бы изгнаны из страны, и управление Техасом было бы четко организовано...

- Хорошо! - рассмеявшись сказал полковник. - И что же произойдет тогда?

- Неминуемо произойдет вот что, - ответил американец. - Завтра или, может быть, позднее, какой-нибудь человек, обладающий горячей головой или снедаемый честолюбием, выйдет из толпы и восстанет против правительства. Он тотчас же найдет приверженцев, которые сделают из него героя, и те же самые люди, которые с полным самоотвержением готовы теперь проливать кровь за нас, станут действовать точно так же для него. И это вовсе не потому, что у них есть причины быть недовольными правительством, которое они хотят свергнуть, а просто только потому, что двигать ими будет тот же инстинкт борьбы, о котором я вам говорил.